Плененная (ЛП)

Я звоню ей несколько раз, прежде чем принимаю решение просто поехать к ней в квартиру. К тому времени как оказываюсь там, я становлюсь нелогично злым. Почему, я не знаю. Она делает то, что считает лучшим для себя. Я не могу обвинять ее за это, но чувствую, что меня предали, хотя не имею на это право. Вся эта ситуация настолько запутанная. Она мне небезразлична, но я не хочу, чтобы так было, и она, безусловно, не хочет быть таковой для меня. Меня нисколько не должно беспокоить ее исчезновение посреди ночи, и все же я чувствую, будто она режет меня, и, прокручивая это в голове снова и снова, я продолжаю сыпать соль на рану.

С самого начала Лилли делала все, чтобы я вел себя иррационально. Я не должен был желать ее так сильно, но я желал. Я должен был просто отстать от нее, когда она сказала, что не заинтересована, но я не сделал этого. А сейчас мне не следует быть здесь, вести себя словно плаксивая маленькая сучка, которую только что бросили, и все же я здесь. Хреново быть мной.

Я нажимаю кнопку звонка и жду.

— Я слушаю, — ее голос похож на шепот, раздаваясь из домофона.

— Лилли, это я. Позволь мне войти. — Я с трудом сдерживаю свой гнев под контролем.

— Тео... — вздыхает она. — Пожалуйста, просто уходи.

— Нет, пока ты хотя бы не поговоришь со мной. Ты думаешь, что можешь просто оставить записку, и это все, с нами покончено?! — Снова слишком грубо. — С нами не покончено!

Она вздыхает.

— Все кончено, Тео. Господи, смирись с этим! — говорит она со злостью.

— Лилли, — рычу я в домофон, именно когда раздается щелчок. Она повесила трубку.

***

Я быстро погружаюсь в черную дыру небытия. Никогда я не чувствовал себя так, словно мне в груди пробили дыру. Как «просто секс» привел к такому? Единственное, на чем я могу сосредоточиться, — она и потеря ее. У меня уходит немало времени и множество сбивающих с толку страданий, прежде чем я прихожу к шокирующему осознанию. Я влюблен в нее. Я чертовски сильно влюблен в нее! Ирония в том, что после всех лет моего траха налево и направо, единственная женщина, в которую я по-настоящему влюблен, не желает меня знать. Поэтому я выпиваю, затем еще раз, и еще раз, пока боль не превращается в тихий шум.

***

Я просыпаюсь на своем столе дома в понедельник утром. Моя голова пульсирует, а желудок болезненный, если не сказать больше. На мне до сих пор та же одежда, что и вчера. Я, должно быть, напился до бессознательного состояния.

Я смотрю на часы. Уже девять тридцать. Я звоню Люси и говорю ей, что меня сегодня не будет, но что-либо существенное направлять в мой домашний офис.

Как только принял душ и переоделся, я решаю проверить свою электронную почту. Там письмо от моего менеджера по связям с общественностью с прикрепленным файлом. Им является статья в журнале с фотографией танцующей со мной Лилли. Заголовок гласит: «Занят ли наконец самый завидный холостяк Лондона?». Как раз, черт возьми, вовремя.

На странице три фотографии. На каждой из них Лилли выглядит воплощением элегантности, красоты и энергичности. Один из снимков очень увеличен, на нем мы стоим близко друг к другу снаружи The Duke. На втором — снаружи Circus House, я придерживаю для нее дверцу автомобиля открытой, а она мне улыбается. Последний с прошлой ночи: мы танцуем, глаза прикованы друг к другу. То, как она смотрит на меня, вовсе не взгляд несчастливой женщины. Как только мне удалось так сильно все испортить? В статье говорится, что ее личность еще неизвестна. По крайней мере, она не будет подвержена преследованиям со стороны папарацци.

Я не могу пройти мимо этой дыры под названием жалость к самому себе, и поэтому утопаю в горе, сдаваясь ему. К полудню я больше не в состоянии с этим справляться, поэтому снова начинаю пить. Это образ моей жизни на ближайшие два дня. Иногда я до боли скучаю по ней, в другой раз — ненавижу за то, что она заставляет меня быть таким жалким, но несмотря ни на что, я всегда желаю ее.

На третий день я просыпаюсь оттого, что кто-то сильно трясет меня.

— Тео!

— Что? — стону я.

Я приподнимаю голову с дивана и вижу перед собой Хьюго. Я не возвращался в свою постель с тех пор, как Лилли ушла, она пахнет ею, даже после того, как простыни были сменены, и я просто не могу этого вынести.

— Дружище, какого черта с тобой произошло? — Хмурится он, глядя на меня.

— Я напился, — заявляю я, как ни в чем не бывало.

— Это я вижу, но почему?

— Потому что мне так захотелось. — Я сажусь и потираю лицо.

— Неужели, во вторник вечером и в одиночестве? — Он скрещивает руки на груди. — Следует ли мне записать тебя в центр реабилитации? Есть более эффективные способы прославиться.

— Почему ты здесь? — меняю я тему.

— Мне звонила Мария. Она сказала, что приходила занести некоторые продукты, которые купила утром в магазине, а ты лежал без сознания на диване, воняя виски. — Он приподнимает на меня бровь.

— Ну, теперь ты сам во всем убедился. Сделай снимок, — глумлюсь я. Я встаю и направляюсь в сторону кухни. — Кофе? — спрашиваю я, включая кофеварку.

— Пожалуйста. — Он смотрит на меня настороженно. — Итак, осмелюсь спросить, почему ты в таком состоянии?