Плененная тьмой

— Понятно, не зря у нас говорят, что «оттуда не возвращаются», — тяну я.

— Так и есть, мисс Рейли.

Мы минуем врата. Странное предвкушение заставляет мое сердце дрожать. Неужели я действительно увижу то, чего не видел ни один человек?

Речной запах становится отчетливее, и вскоре мы действительно подходим к берегу, где темная гладь воды отражает свечение огня в чашах.

— Вот мы и пришли… — спокойно говорит Аид, вглядываясь в темноту над рекой.

Мертвая тишина, разбавляемая едва слышимым плеском воды, умиротворяет. Кажется, я оказалась в странном сне, наполненном спокойной, совершенно не пугающей мистикой. Чувство завершенности окутывает меня, и я вдруг понимаю, что это отголоски последних ощущений умирающих. Они сдаются. Покоряются воле бога смерти и отплывают в свой последний путь.

Я пытаюсь разглядеть то, что видит Аид, но поначалу не вижу совершенно ничего. Оглядываюсь по сторонам, и вдруг мое внимание привлекает появившийся из тумана на реке огонек. Вскоре показывается и фигура. Старик с длинной бородой и в мешковатом одеянии стоит на корме широкой лодки и держит в руках желтый фонарь. Он медленно подплывает ближе, а я стараюсь не смотреть в пустые глазницы тех, кого он везет в своей лодке. У них такой растерянный вид, что я чувствую, будто тону в их обреченности. Глубокий вдох. Я могу это выдержать, я больше не человек. Уже нет.

Аид сжимает мою ладонь, явно чувствуя, насколько я напряжена, и кивает старику:

— Здравствуй, Харон!

Паника на миг завладевает мной. Не хочу видеть этих пустых лиц. Они, наверное, еще не поняли, что их жизни пришел конец.

Старик исчезает в тумане, а я закрываю глаза и следую за Аидом, и лишь спустя несколько минут он окликает меня:

— Персефона, познакомьтесь…

Я открываю глаза и вижу четверку огромных черных лошадей. При виде нас они возбужденно храпят и переступают с ноги на ногу. Глаза их горят настоящим огнем, разгоняя мрак вокруг и указывая, что это действительно необычные лошади. Это адские создания, взгляд которых выжигает душу.

Меня трясет, и я понимаю, что точно не сяду ни на одно этих чудовищ. Я и с обычной лошадью не справилась бы, а тут…

— Я не поеду на этом! — говорю я, указывая на адскую четверку.

Аид мягко усмехается и гладит по гриве одного из коней. Вороной, с блестящей шерстью и шелковой гривой, самый крупный из всех четверых. Он отвечает огненным взглядом на ласку мужчины и кивает, признавая в нем хозяина. Остальные трое склоняют головы за ним. Значит, этот в их упряжке главный?

— Подойдите, не бойтесь! — говорит Аид, затем мягко добавляет: — Вы же знаете, я не позволю никому причинить вам вред!

Я долго смотрю в его глаза и киваю. Уверенность в том, что его слова правдивы, не дает отступить, показать слабость. В конце концов, это просто животное. Подхожу к коню и кладу ладонь поверх руки Аида.

— Его зовут Смерть! — Аид переплетает пальцы с моими, не давая мне вырвать ладонь от нахлынувшего ужаса, стоило мне услышать имя коня. Мужчина кивает в направлении остальных: — А там Голод, Война и Чума.

— Их имена… — не веря своим ушам, шепчу я. — Это лошади всадников апокалипсиса? Так, выходит, мифы правдивы и ими управляешь ты?

— Да, они подчиняются мне. У вас, людей, есть множество предзнаменований конца света. Но не они послужат началом Дикой охоты.

— Что же будет, если они появятся в нашем мире? Ты придешь вершить суд на Землю? — Я шокированно перевожу взгляд с коней на Аида. — Все знают, что означает приход этой четверки, — что человечеству пришел конец, что нас ждет кара небесная и никому уже не спастись.

Аид прищуривается и задумчиво отвечает:

— Если я прибуду на Землю в колеснице, запряженной этой четверкой, человечеству и вправду придет конец. Только не потому, что я приду наказывать. А потому, что баланс энергии будет необратимо нарушен. Тьма опустится на этот мир, похоронив под собой все живое. Это мало похоже на суд, не так ли, мисс Рейли?

— Да. Но ведь не все заслуживают такой участи, — соглашаюсь я, продолжая гладить коня. Его глаза неотрывно смотрят на меня, но я уже не боюсь. Каким бы умным он ни был, он подчиняется Аиду, а значит, его желание убить меня на месте, которое горит в адском взгляде, не будет исполнено, пока его хозяин не прикажет.

— Я не жесток, хоть каждый из людей думает иначе. Я справедлив! Каждый умерший на Земле заслуживает того, чем был наполнен при жизни. И я здесь ни при чем. Только выбор самого человека влияет на его участь. Я же слежу за исполнением приговора, отмеренного каждому из них с начала времен. Вы должны видеть меня настоящего! Ведь так? — тоскливый огонек вспыхивает в глазах Аида, и мне тоже становится больно. Он думает, что я осуждаю его?