Плененная тьмой

Люди во все времена были одинаковы. В них я видел только оттенки серого. Существа, способные подстраиваться под любые обстоятельства ради выживания, не могут оставаться категоричными. У них лишь удин удел — сломаться. Свет их нитей жизни разбавился тьмой. Они стали забывать начало. То, что они слышали от предков, все меньше походило на правду и в конце концов превратилось в миф.

Шло время. Я делал то, зачем был сотворен: судил души, отправлял в Элизиум или Тартар. Мне было неважно, что с ними будет потом. Сотни. Тысячи. Миллиарды душ. Ничья жизнь не вызывала во мне интереса. Я был опустошен этим бесконечным круговоротом.

Многие тысячелетия я оставался в одиночестве, неспособный познать сострадание, доброту и милосердие. Я был одинок, но мне это не мешало. Я наблюдал за тем, что люди называют любовью, и радовался, что это чувство мне не свойственно. Я чист как белый лист. Мне не нужна другая душа, чтобы чувствовать себя полноценным.

Шли года. Столетия. Эпохи. Я оставался один. И все чаще ловил себя на мысли, что упускаю что-то важное. Сколько раз на Суде я чувствовал желание душ вернуться на Землю, ведь там их ждала любовь, там оставался весь их смысл существования. Тот человек, который незримой нитью привязал душу погибшего к себе и тянул назад. А душа бунтовала. Она стремилась к своей половине, будто бы от этого зависело все. Иногда им было безразлично, куда они попадут. Пусть даже в Тартар, лишь бы хоть на миг увидеться с той частичкой себя, что осталась там, за пределами моих владений.

Меня это удивляло. Я не понимал, как можно так слепо следовать за чувствами. Ведь это лишь пыль. Вся их любовь — это просто сладкие слова, завернутые в красивую обертку обещаний. Люди не умеют любить. Но умеют ли боги?

Я не понимал до той поры, пока не встретил ее. Мне нечасто приходилось подниматься на Землю. Просто не было необходимости. Баланс соблюдался. Мир существовал. Жизнь и смерть сменяли друг друга в установленном для них порядке, пока я сидел на своем троне в подземном царстве. Я был слеп. Темнота и чувство собственной завершенности и величия овладело моим разумом, не пропуская ни капли света. Я не допускал даже возможности существования той пресловутой второй половинки, о которой так любят говорить люди.