Плененная во тьме

Вода была теплой и чистой, она успокаивала мою кожу. В душе имелось несколько головок разной высоты, что не позволяло оставить хоть один участок моего тела без внимания, но давление воды меня не раздражало - оно было мягким и нежным. На меня лилась вода, и, вдыхая образующийся от нее пар, мне было легче наполнять свои легкие воздухом. Так я стояла несколько минут, после чего начала намыливать те части тела, до которых могла дотянуться.

Впервые за более, чем три недели, я стояла под душем одна, погруженная в свои мысли. Я знала, что как только я выйду из этого мокрого рая, я начну самое тяжелое путешествие в своей жизни. Я должна спастись. Я должна быть сильной, умной и храброй, и позволить другой, безжалостной стороне себя, одержать верх, а этой мягкой Ливви... исчезнуть навсегда.

- Заставь его тебя полюбить, - прошептала Безжалостная Я.

- Сделай так, чтобы он не смог жить без тебя. Прибери этого дьявола к рукам.

Я чувствовала, как эта сторона меня начала разрастаться внутри, принося с собой безумную идею о том, что у меня была власть над Калебом. До сих пор, я никогда не пыталась прибегать к 'женским чарам', хотя именно в них меня и обвиняли. Что произойдет, если я попытаюсь?

Идея попытки соблазнить Калеба пугала меня, ужасала вплоть до физической боли, но в это же время... мне было интересно, смогу ли я. И это будоражило меня. Я задавалась вопросом, смогу ли я поставить этого ублюдка на колени от желания ко мне.

Теперь я поняла, почему он ни разу не трахнул меня обычным образом... ему нужна была девственница. И если ему нужна была девственница, то мне нужно сделать все, чтобы не быть ею.

Но прежде, чем я успела остановить поток своих мыслей, я облокотилась на стену душевой кабины и.... заплакала. Я плакала долго. Как в старые добрые времена.

Глава 15

Тайное стало явным.

Он никогда не забудет выражение ее лица, когда рассказал ей о своем намерении продать ее в сексуальное рабство. А чего он ожидал? Что она поймет?

Ведь его целью была месть. Она не могла этого понять, пока не могла. И этот факт будет преследовать его всегда.

Плюс еще одно воспоминание к сотне других, преследовавших его образов. С той лишь разницей, что в тех воспоминаниях он всегда был жертвой. Всегда мальчиком, и никогда мужчиной. И теперь, тот мужчина, которым он стал, тоже станет его преследовать.

Калеб прислонился к двери ванной комнаты. Ему понадобилась минута, чтобы перевести дыхание, унять тошноту, и справиться с нагромождением мыслей, разрывающих его на куски.

Впервые за последние годы, Калеб хотел чего-то другого, чем просто месть. Он хотел девушку. Он хотел Ливви. Теперь он знал ее имя, но это было мелочью, по сравнению с тем, что он к тому моменту о ней узнал.

А узнал он многое - возможно, даже слишком.

В школу она ходила в бесформенной одежде, потому что искала материнской любви. Ее глаза были всегда грустными, потому что она знала, что та ее не любила.

У нее были братья исестры. Она чувствовала себя ответственной за них и завидовала им.

Она была забавной и застенчивой, но в то же время сильной и храброй.

Ее первый поцелуй был сущим кошмаром.

Она росла без какой-либо защиты.

И никто, кроме Калеба не доставлял ей физического удовольствия. Ливви была живучей.

Это он знал наверняка, но вот чего он не знал, так это того, через чтоей пришлось пройти. Она заслуживала лучшего. Ведь по своей природе она лучше, чем все они, лучше, чем он сам. Он видел это в ее глазах, в ее манерах, но старался не думать о причинах. Он хотел ее без имени. Он хотел забыть, что у нее когда-то было прошлое, история, мечты, надежды и все то, что сделало из нее... Ливви.

Сквозь разделяющую их дверь, он слышал, как она плакала, и это почти вырывало из груди его сердце. Он был ответственным за это. Он был причиной каждой ее слезинки, но, к его полному ужасу, они не возбуждали его, а напротив, будили в нем... глубокую грусть.

Грусть - чувство, которое он не испытывал долгое, очень долгое время. Но даже тогда, он грустил только о себе; он никогда не испытывал подобного чувства к кому-либо еще, даже к другим мальчикам.

Почему именно сейчас? Почему к ней?

В памяти Калеба тут же всплыли воспоминания о ее окровавленном, почти бездыханном теле в руках того парня, и он согнулся пополам. Она могла умереть. И Калеб знал, что если бы это произошло, он никогда бы себе этого не простил.

Независимо от причины, он что-то чувствовал к этой девушке, что-то, чего он никогда не чувствовал раньше, и что никак не мог облечь в слова. Он просто не знал, имело ли это значение.

Он сказал ей, что все имело значение, что все было очень личным, но какой теперь это имело смысл во всей этой ситуации? Она не простит его, так же как и он когда-то не простил Нарви. Она никогда не увидит в нем что-то большее, чем то, что он сделал с ней. Поэтому, в конечном итоге, имеют ли эти чувства какое-либо значение?

Он никогда не сможет быть с этой девушкой, тогда почему бы ему не насладиться своей местью? Разве он не заслужил этого?