Плененные

– Вы, конечно, знаете, – подхватила Саломея, – что не надо принимать за чистую монету все, что мы тут делаем. Но мы ведь достаточно давно знакомы. Наши способности – не обман. Мы просто добавляем эффектов, чтобы привлечь клиента. Во многих случаях мы и правда устанавливаем контакт с потусторонним, но люди верят нам, только если видят что-то зрелищное – клубы дыма и прочую чепуху. Им нужен этот спектакль, чтобы развеять все сомнения. Но вы, Аура, – продолжала она, – вы наш друг, и мы не собираемся морочить вам голову. Кто-то строит против вас козни. И сам факт, что мы это почувствовали на таком расстоянии, да еще спустя столько лет после встречи с вами, говорит о том, что это, скорее всего, не обычный человек. Возможно, Джиллиан и ваш сын как-то с этим связаны, но остерегаться вам следует не их. И позвольте мне еще раз подчеркнуть: вам следует остерегаться.

Аура откинулась на спинку обитой красным плюшем кушетки. Квартира была так же битком набита мебелью и эзотерической утварью, как в свое время апартаменты сестер Каскаден во Франции и Испании. Казалось, Аура вернулась сквозь время и пространство на десять лет назад. Талисманы и реликвии, иудейская и христианская религиозная символика, китайские статуэтки, курительницы для благовоний и даже шахматы с фигурами в виде каббалистических знаков заполняли комоды, журнальные столики, лежали в витринах и на полках.

Посреди всей этой рухляди стоял аппарат с широкой металлической воронкой, похожий на граммофон. Правда, у него не было ни диска для пластинок, ни иглы, а только несколько перламутровых кнопок и переключателей. Сам ящик был из того же темного дерева, что и комод, на котором он стоял.

Саломея перехватила ее взгляд:

– Этот аппарат соорудил в начале века Томас Эдисон.

– Изобретатель электрической лампочки?

– А вы знали, что он увлекался общением с мертвыми? В тысяча девятьсот одиннадцатом году он приехал из Нью-Йорка в Европу и посетил несколько крупных городов, в том числе Прагу – это было в сентябре.

– Он жил в Саксонском отеле, – восторженно подхватила Лукреция, – в том самом номере, где до него останавливался Петр Ильич Чайковский.

– Этот прибор, – Саломея показала на аппарат, – он привез с собой и утверждал, что может с его помощью записывать голоса умерших. Вся Прага сходила по нему с ума. Многие утверждают, что с этого и началась та одержимость духами, от которой город до сих пор не избавился… Эдисон, во всяком случае, пытался с помощью этого аппарата записать, что мертвые хотят сказать миру живых.

Аура пожала плечами:

– Никогда об этом не слышала.

– Потому что аппарат не сработал. Эдисон объяснял, что его прибор способен записывать голоса покойных только в определенных местах. Там, где пути умерших пересекаются, высвобождая энергию эктоплазмы. Как, например, здесь, в Праге.

– Но разумеется, и в Праге у него ничего не получилось, – продолжила Лукреция. – Друзья убедили Эдисона поскорее избавиться от этой машинки и никогда больше не упоминать о ней на публике. Аппарат переходил из рук в руки, и в конце концов нам удалось приобрести его на распродаже имущества одной умершей чешской баронессы. Она много лет прожила с этой машинкой взаперти в своем загородном имении и все это время ни словом не обмолвилась ни с кем из живых.

– Мы, конечно, первым делом заглянули внутрь.

– И что? – спросила Аура без большого интереса.

– Он пустой, – с улыбкой ответила Саломея. – Там внутри ничего нет – только маленькая табуретка в комоде, на котором стоит аппарат. Миляга Эдисон, может, и хорошо разбирался в электричестве, но о мире духов он ни малейшего понятия не имел. Он попросту прятал в комоде человека, который в нужный момент должен был произнести пару слов. А поскольку прибор придумал не кто-нибудь, а сам Эдисон, никому в голову не пришло подозревать его в жульничестве и заглядывать внутрь.

– Но вы же сказали, что аппарат не сработал.

– Не сработал. При первой же демонстрации в доме «У Золотого колодца» из него не донеслось ни словечка, ни шепота. Увы, карлик, дожидавшийся в комоде условного сигнала, умер от сердечного приступа. Говорят, когда его оттуда достали, лицо его было страшно искажено, рот раскрыт в беззвучном крике, словно он увидел что-то, напугавшее его до смерти.

Аура слишком устала, чтобы острить по поводу этой истории, тем более мысли ее были заняты другим. Но все-таки она выдавила из себя улыбку:

– Мораль: обманщик, не связывайся с духами; или, если уж прячешься в шкафу, просверли побольше дырок для воздуха.

Лукреция неодобрительно взглянула на нее: – Он не задохнулся! Мы сами попробовали.

– Вы залезали в эту штуку?

– Конечно!

– Она настояла! – Саломея устало махнула рукой. – И потом две недели жаловалась на боль в спине.

Аура встала, чтобы поближе рассмотреть аппарат Эдисона. Взгляд ее упал на стопку брошюр у стены. Рисунки и названия на обложках не оставляли сомнений.

– Сексуальная магия? – с удивлением спросила она.

– Ну да, – кивнула Лукреция. – Мы проводим обучение.

– Не на этой кушетке, – заметила Саломея. – Не беспокойтесь.