Плененные сердца

– На эту рухлядь? – рассмеялся он. – Не знаю, с чего это моя дочь так долго его хранила. Он недостаточно передает что-то, присущее только мне, вы не находите? Но, надо сказать, Афродита всегда меня удивляла. У нее безупречный вкус, когда речь идет о произведениях искусства, но этот бюст не делает ему чести. То, что она так долго держала его у себя в спальне, свидетельствует о ее любви ко мне, хотя по большей части она не выказывает ее столь явно.

Леди Эль с трудом могла поверить своим ушам, хотя ее не удивило, когда он подтвердил, что бюст принадлежит Афродите. Ее поразило, однако, что он так пренебрежительно отозвался о своем изображении. Она не очень-то разбиралась в скульптуре и никак не могла считаться знатоком искусства, но даже она могла увидеть в этом произведении руку мастера.

– Вы считаете это рухлядью? – переспросила она изумленно.

– Ну да. Если память мне не изменяет, я заказал его в подарок Афродите на ее семисотлетие. Она всегда была самой трудной из моих дочерей. Склонность к мести значительно превосходит в ней красоту. Но она все же очень хорошенькая, как вам кажется?

– О да, очень, – проговорила леди Эль. Интересно, знает ли Зевс, что она хорошо знакома и с Афродитой, и с Психеей. Она опасалась обнаружить свою осведомленность об их проделках – особенно Психеи.

– Во всяком случае, – продолжал он, улыбаясь, – я ей его подарил. С тех пор он и стоял у нее в спальне. Потом, лет тридцать назад, его украла у нее Психея, глупая девчонка!

– Психея? – воскликнула леди Эль. – Я так и знала. Бедняжка! Я надеюсь, вы не станете ее ругать. Я сильно подозреваю, что она стала заниматься воровством, потому что очень несчастна.

Зевс кивнул:

– Я знаю. Боюсь, она попала в ужасную семейку, а этот щенок Эрот, даже с помощью своего братца, никак не повзрослеет. А что до Афродиты, то, по ее мнению, на свете не найдется ни одной, будь то смертная или богиня, достойной ее драгоценного сыночка.

– Психея – прелестное дитя.

– Но с Афродитой ей не справиться.

– Но она старается. Я восхищаюсь силой ее Духа.

– О да. – Сцепив руки за спиной, Зевс слегка раскачивался на пятках. Он был в белом батистовом хитоне, поверх которого на нем был накинут пурпурный шитый золотом плащ. Золотая корона венчала его серебряную шевелюру. Истинный царь богов, властитель Олимпа. – Бедная Бабочка. Она просила меня поговорить с ее ветреным супругом, но я-то знаю, что это бесполезно. – Если он сам ценой страдания не поймет, как ему следует ценить жену, никакие слова на него не подействуют. Однако у меня есть план, который может привести все к благополучному завершению. Вы знаете, что Психея похитила пояс из покоев моей дочери?

– Нет, я этого не знала, – отвечала леди Эль. Она смотрела на Зевса, не понимая, почему на лице его играет улыбка. Судя по тому, как отзывались о нем другие обитатели Олимпа, у нее сложилось впечатление о царственном божестве как о суровом деспоте. Но он не мог быть таким, с этой-то шутливой усмешкой и озорным блеском в глазах! Ее мнение о нем еще больше возросло, когда он сказал:

– Представьте, и я думал о тех проблемах, которые вы тщетно пытаетесь решить, дорогая леди Эль. Я абсолютно уверен, что все ваши заботы – и даже финансовые затруднения – исчезнут как дым, если пояс достанется Аннабелле, а не Эвелине.

– Но почему? Эвелина должна отвоевать Брэндрейта.

Он повелительным жестом поднял руку:

– Вы должны мне доверять. Все-таки я царь богов. Пояс надевает Аннабелла, и всем проблемам конец! Постарайтесь это устроить.

– Хорошо. Я сделаю все, как вы приказываете. – Леди Эль растерянно мигнула. Закусив уголок платка, она немного подумала, а потом сказала: – Насколько мне известно, у Эвелины его еще нет. Я сегодня пока ни разу не видела Психею.

– Час назад она была возле гостиницы. Мне кажется, никто ее не заметил. Я разбил флакон с противоядием, а другой, с любовным эликсиром, у меня. Психея об этом даже и не подозревает. – Он вдруг довольно хохотнул.

Из складок пурпурного плаща, обвивавшего его высокую широкоплечую фигуру, он извлек изящный хрустальный сосуд.

– Пояс – ваша единственная надежда, – повторил он, улыбаясь. – А теперь мне пора.

– Да. Я все поняла, – сказала леди Эль. – Но прежде чем вы удалитесь, ответьте на мой вопрос. Даже я вижу, что вы очень добры. Отчего и Психея, и Эрот, и сама Афродита дрожат при одном упоминании вашего имени?

Он гулко рассмеялся:

– Потому что они мои дети и внуки. Хотя мы на Олимпе и бессмертны, зрелость иногда приходит трудно и характеры с возрастом портятся. Страх необходим, чтобы держать мое царство в порядке. – Перебросив через плечо полу плаща, он добавил с усмешкой: – Только никому не говорите, что я был здесь, и хорошенько запомните: если Аннабелла наденет пояс, все будет прекрасно. Прощайте. – С этими словами он исчез под знакомые уже звуки труб.

Едва опомнившись после его внезапного исчезновения, леди Эль услышала, что к ней обращается миссис Браун:

– Вы здоровы, миледи?

Леди Эль долго смотрела на нее молча. Все ее мысли были заняты тем, как отыскать Психею.