Плененные страстью

Менее чем за час девушка исправила все неправильные подсчеты, а также выделила самые слабые инвестиции, которые он сделал, включая схемы ее дяди. Годрик склонился над столом возле нее.

– Только я убедил себя, что узнал о тебе все, как ты снова удивляешь меня. – Он накрутил на палец локон ее волос и бросил нежный взгляд на лицо Эмили.

Она была горда собой.

– Значит, ты доволен мной? – Ей хотелось быть уверенной, что она не ущемила его мужскую гордость. Мужчины такие хрупкие создания.

– А ты как думаешь? – Годрик поднял ее и заключил в объятия. Он медленно поцеловал Эмили, крепко сжав ее поясницу и притянув ближе.

– Я полагаю, что это да.

Мужчина обнял девушку за талию, уткнувшись ей в шею, такое объятие было скорее милым, нежели чувственным.

– Ты действительно хочешь поехать на рыбалку, дорогая? Мы можем освободить дом от остальных, и он будет в полном нашем распоряжении. – Годрик щекотал языком ее ухо.

Желание пронзило Эмили словно удар молнии. Несмотря на то, что она ужасно хотела вернуться в постель, чтобы они стали единым целым, девушка переживала, что Годрик может устать от нее. Ей нужно было, чтобы он провел с ней время вне стен спальни.

Она должна была сделать все, чтобы герцог продолжал хотеть ее, иначе, как только перестанет, ее сердце разобьется, она вынуждена будет забрать Пенелопу и уйти. Эмили никогда не желала и не любила ни одного мужчину так, как Годрика. Он не только вывел свое имя на ее теле, он выгравировал его на ее сердце.

– Я очень хочу порыбачить. – Она теребила его шейный платок.

Он перехватил ее руки и поднес к своим губам, чтобы поцеловать.

– Я, конечно, мог бы переубедить тебя. – От роскошного тембра голоса мужчины ей стало тепло.

– Знаю, что ты мог бы, но мы не должны пренебрегать твоими друзьями. Они не бросают тебя, пока ты держишь меня в плену. Ты обязан отплатить им сполна, проводя с ними время хотя бы днем.

– Ты все еще считаешь себя пленницей? – спросил Годрик.

Девушка задумалась. Из-за всей этой ситуации она продолжала ощущать, что находится в клетке, но в последний день уже чувствовала себя меньше пленницей, а больше кем-то другим.

– Нет. Но нам правда нужно чаще выбираться на люди. Я не могу весь день пролежать с тобой в постели. – Не важно, насколько приятным это может быть.

Годрик улыбнулся и сжал ее руку.

– Ты, моя дорогая, обладаешь твердой решимостью, а кроме того, прекрасным даром убеждения. – Он вздохнул, и они, поднявшись, присоединились к остальным.

Седрик и Люсьен держали удочки, Чарльз – коробку с приманкой. Пенелопа терпеливо сидела у ног Эштона, ее маленький черный носик был поднят кверху, и она в ожидании переводила взгляд с одного парня на другого, наблюдая за ними и понимая, что они что-то замышляют.

– Готовы? – Седрик даже не пытался скрыть мальчишеского восторга, убирая со лба каштановые волосы. Его карие глаза горели от предвкушения намечающейся вылазки на рыбалку.

– Да, готовы. – Эмили отошла от Годрика и приблизилась к виконту с маркизом.

– Эмили заходила к тебе в кабинет после завтрака? – поинтересовался Эштон у Годрика, пока они наблюдали за Эмили и остальными парнями.

– Да, и ты не поверишь, она помогла мне подкорректировать бухгалтерскую книгу с инвестициями. Ты же знаешь, как я это ненавижу. Она прекрасный математик. Ей удалось отлично все решить.

– Кажется, она продолжает хранить от нас секреты. Эмили говорила мне, что не разбирается в коммерческих делах.

– Еще как разбирается, – кивнул Годрик. – Но ты мудро поступил, что перешел утром на итальянский. Она не поняла ни слова из нашего разговора, я уверен. Она бы точно покраснела.

– Я ведь действительно имел в виду все то, о чем говорил. Ты должен быть осторожен с ней. Она слишком юная, чтобы стать матерью.

– Эш, не сегодня, пожалуйста. Я достаточно наслушался твоих брюзжаний. Разве не могу просто наслаждаться Эмили? Она счастлива, я счастлив, ты тоже должен испытывать радость.

Взгляд Эштона не смягчился, и Годрик продолжил:

– Даже если у Эмили в подоле была бы дюжина детей, она бы никогда не утратила своей чистоты. Сколько бы времени мы ни провели в постели, ничего не изменится, и я рад этому. Потому-то каждый миг и становится драгоценным.

Это был первый раз, когда он вслух выразил собственные эмоции, однако Эштон лишь улыбнулся.

– Ну что ж, если ты ценишь то, что Эмили поистине бриллиант, то в тебе еще не все потеряно. – Голубые глаза барона сегодня были скорее серыми, в них отразились задумчивость и озабоченность.

Годрик похлопал друга по плечу.

– Я не сделаю ей ничего плохого, Эш. Даю тебе слово.

– Рад слышать это. Если ты станешь хорошо относиться к ней, вы будете счастливы.

– Возможно.

Годрик узнавал Эмили с каждым днем все больше и больше, и хотя пока она была слишком мягкой, ее бунтарские черты являлись не столько чертами, сколько глубочайшей рекой, потоком, который никогда не иссякнет и не изменит своего направления.

Правда заключалась в том, что герцог не мог обойтись без нее. Быть с ней казалось сродни выигрышу права дышать. Он должен обладать ею, всей без остатка, столько, сколько сможет.