Плененные страстью

– Что именно? – Догадка солнечным теплом окутала ее сердце.

– Из-за этого нового развития событий… – Он разгладил рукой смятую простынь на кровати. – …Возвращать тебя дяде совершенно исключено. Даже слышать об этом не желаю. Но ты должна решить, что хочешь делать теперь.

Эмили села, завернувшись в простыню.

– Ты намерен куда-то отправить меня? – Печаль накрыла ее как толстое шерстяное одеяло.

– Что? – Его брови соединились в одну линию. – Куда-то отправить? Ты с ума сошла! Я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной. Тебе не нужно больше переживать насчет дяди. – Он провел большими пальцами по ее щекам.

Этот жест успокоил Эмили, но в груди девушки все еще болело из-за ожидания смертельного удара, который – она знала это – он однажды нанесет ей в сердце.

– Ты хочешь, чтобы я осталась здесь с тобой? Как долго? – Она должна получить ответы, даже если они окажутся неприятными.

– Да. – На первый вопрос он ответил без колебаний, но со вторым ответом тянул. – Ты останешься так долго, сколько пожелаешь, пока дела с твоим дядей не будут улажены.

Эмили попыталась сдержать подступившие слезы. Он предлагал ей не брак или любовь – лишь время. Если это все, что она могла получить от него, то возьмет и это, пока что.

«Я подумаю о последствиях завтра».

– Тогда я останусь.

Согласие Эмили заставило его снова взобраться на нее и осыпать поцелуями.

Старинные часы за дверью пробили девять раз. Утро пробежало незаметно, пока они лежали посреди разбросанных подушек и простыней.

– Как насчет завтрака? – спросила она.

– Завтрак? – Он выводил узоры у нее на ключице.

Девушка лежала на спине возле его груди. Одной рукой Годрик обнимал верхнюю часть тела Эмили, в то время как пальцы другой танцевали по ее коже. Она заметила, что он вновь и вновь выводит понятную надпись.

– Что ты делаешь?

Его губы изогнулись в улыбке.

– Пишу на тебе мое имя.

– Если ты заявляешь на меня права, то я заслуживаю того же.

Эмили перехватила руку герцога и повернула его ладонь к себе. Держа ее правым указательным пальцем вывела собственное имя невидимой росписью, затем поднесла его ладонь к губам и скрепила надпись поцелуем. Годрик накрыл ее руку своей и положил их сплетенные ладони на ее талию. Их молчание было приятным и сокровенным. Кроме Годрика и кровати ничего вокруг не существовало.

Могло ли что-то быть лучше, чем этот миг? Умостившись в его крепких руках, она чувствовала себя сильной. Эмили не удержалась и представила, какой могла бы стать жизнь с красивым задумчивым герцогом Эссекским, который улыбался только для нее, заставлял ее смеяться и плакать от удовольствия. Каждый вдох, каждый их поцелуй, связывали девичье сердце узами и соединяли с ним. Она всегда ощущала космическое притяжение к нему и падала под его силой тяжести. Что бы ни случилось, такой идеальный миг будет существовать вечно. Солнечное воспоминание о купании в любви сконцентрировалось в ее сердце. Этого никогда не хватит, но она возьмет то, что ей достанется, пока все не придет к концу.

Тишину нарушило урчание в животе Эмили.

– Правильно! Завтрак! Ты, должно быть, проголодалась! – Годрик подорвался с кровати и поспешил одеваться. Эмили, собрав свою разорванную одежду, отправилась к себе в комнату.

Когда они наконец спустились в столовую, остальные заканчивали завтракать. Эмили сразу все прочла по их понимающим взглядам, она покраснела и опустила глаза на пол, вспомнив, как кричала от удовольствия. Все поместье наверняка слышало их с Годриком прошлой ночью… и этим утром.

Герцог поприветствовал их без капли смущения.

– Доброе утро.

– Доброе утро. – Люсьен, как обычно, сидел с газетой, но он сложил ее, чтобы взглянуть на девушку и Годрика, а потом снова развернул.

Эмили решила, ему не так интересно само издание, как возможность спрятать за ним свои эмоции. Она ухмыльнулась, прежде чем газета скрыла его от глаз.

Чарльз сдерживал зевоту, проводя рукой по взъерошенным русым волосам. Он был таким странным. Его одежда всегда выглядела аккуратной и ухоженной, но сам лорд Лонсдейл вечно был заспанным и помятым, словно только что встал с кровати.

Седрик был занят тем, что кормил Пенелопу крошками от своего тоста. Лакей, вероятно, поднялся наверх и унес щенка до того, как они с Годриком проснулись.

Эштон смерил девушку таким же внимательным испытующим взглядом, каким она смотрела на остальных.

– Ты выглядишь прекрасно этим утром, Эмили.

Такой комплимент приятно удивил ее.

– Спасибо.

Эштон, улыбнувшись, повернулся к Годрику и – черт бы его побрал! – заговорил на итальянском. Что бы там Годрик не ответил, это успокоило барона и позабавило всех, кроме Седрика. Он не единожды взглянул в ее сторону, и в его взгляде читались одновременно сочувствие и беспокойство. У Эмили все сжалось внутри. Она съела свой завтрак, но при этом пережевывала еду с трудом. Краем глаза наблюдала, как герцог ест и общается со своими друзьями.

Больше ничего неприятного не произошло, и она расслабилась.

Седрик отклонился на спинку стула.

– Годрик, как там рыбалка на твоем озере? Можно ли поймать что-нибудь стоящее в это время года?