Плененный любовью

Кейт заморгала, сети страсти все еще окутывали ее сознание, и обрести контроль для Грегора стало чуть более сложной задачей.

– Почему?

– Это неправильно. Твое целомудрие принадлежит мужу.

Черт, он говорит как старик или строгий наставник – ни то ни другое не казалось подходящим в этот момент. И если судить по раздавленному взгляду в глазах Кейт, она поняла его попытку поступить правильно неверно.

Все же, может, ему и удалось бы исполнить свои благородные намерения, если бы она не протянула руку и не столкнула его в пропасть.

Глава 14

«Твое целомудрие принадлежит мужу».

Грегор был лучшим стрелком в Шотландии, неудивительно, что его стрела поражала с жестокой точностью.

Кейт думала, он отказался от нелепой идеи о помолвке. Как он может так ее целовать, если собирается выдать замуж за другого мужчину?

Он, должно быть, самый упрямый, твердолобый тип на всем белом свете! И к тому же, кажется, не видит того, что у него под носом. Грегор думает о ней – любит ее, – хотя Кейт знала, что он сбежит на ближайшее поле битвы, скажи она ему об этом. Его чувства выражались в его взгляде, в его нежности, в его поцелуях. Мужчина не может целовать женщину с такой страстью и хотя бы капельку ее не любить. Кейт было все равно, насколько он хорош в постели или со сколькими женщинами спал.

Конечно, она не то что бы эксперт в этом вопросе, но готова поставить на это свою жизнь – и целомудрие тоже. Она не позволит ему остановиться. Не в этот раз. Ее терпению пришел конец. Кейт не позволит ему выдать ее за другого. Теперь она должна действовать.

Немного поднявшись, Кейт протянула ладонь и положила прямо ему на грудь. Подбодренная тяжелым ударом его сердца, которое, казалось, подпрыгнуло ей навстречу, она посмотрела ему прямо в глаза.

– Нет.

Казалось, что от потрясения Грегор был не в состоянии отвечать. Не теряя времени, Кейт глубоко вздохнула и сделала то, что, как она инстинктивно знала, положит конец всем спорам. Она провела рукой по теплым, твердым бороздам его живота к завязкам на поясе его штанов.

Грегор втянул воздух, его взгляд хищно потемнел и следил за каждым ее движением, как коршун следит за мышью, посмевшей подойти слишком близко.

Кейт посмела. Глубоко вздохнув для храбрости, она опустила руку и обхватила мощный столб его мужского естества.

О… боже! Она хотела сглотнуть, но глоток застрял у нее в горле. Казалось, каждый мускул в его теле напрягся – внушительная черта для человека, который только из мускулов и состоит. Низкий шипящий звук, выходивший сквозь стиснутые зубы, чуть не заставил Кейт отдернуть руку, но она не стала. Вместо этого она почувствовала странный прилив чувства, которое можно было назвать только властью – женской властью. Чувствовать его в своей руке, такой крепкий, мощный и удивительно твердый, и знать, что это она его таким сделала, – придавало ей мужества.

– Нет, – повторила Кейт. – Я хочу тебя и знаю, что ты тоже меня хочешь. Я не хочу, чтобы ты останавливался. Я хочу, чтобы ты закончил то, что началось на тренировочном поле. Я хочу, чтобы ты показал мне, что такое страсть. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. – Она посмотрела ему в глаза, которые горели ярче огня. – Займись со мной любовью, Грегор… пожалуйста.

Если бы Кейт могла представить идеальный ответ на свою просьбу, то, никогда бы не подумала, что им окажется вырвавшееся у него резкое ругательство. Но это слово каким-то образом подошло, и не только потому, что довольно грубо обозначило то, что она просила его сделать; каким-то образом оно обозначило силу эмоций, которые он сдерживал, а она пыталась высвободить. Каким-то образом оно выражало всю жестокость его желания и неисчерпаемую глубину, с которой он в ней нуждался. И каким-то образом это грубое слово сдернуло последние остатки отговорок и приличий, обнажая сырой первобытный голод, который Грегор больше не мог отрицать. В этом единственном слове Кейт услышала всю его беспомощность, его капитуляцию и знала, что каким бы исключительным воином он ни был, эту битву она выиграет.

Его рот практически превратился в гримасу, обнимающие ее руки стали несгибаемыми, как сталь, и каждый мускул в его теле натянулся, словно тетива лука, стрельбой из которого он так знаменит. И все же Грегор был так невозможно прекрасен в тусклом свете свечи, что у Кейт сжималось сердце.

– Ты ведешь нечестный бой, милая. Я не хочу сделать тебе больно и не знаю, смогу ли дать тебе то, что ты хочешь. – Он остановился, и она затаила дыхание. – Но Господь свидетель, я попытаюсь.

Кейт облегченно вздохнула. Она не знала, что он обещает, но знала, что это обещание. Грегор не дал ей времени спросить, потому что, как только договорил, накрыл ртом ее губы и поцеловал так, что в его намерениях не осталось никаких сомнений.

Грегор не собирался уговаривать или обольщать, он собирался получить ее, и понимание этого расцвело внутри Кейт, пока тепло и радость не наполнили каждый уголок ее тела.