Плененный принц (ЛП)

На мгновенье они застыли. Деймен посмотрел в лицо Лорана. Светлая кожа слегка покраснела, волосы намокли на концах, а под золотыми ресницами сверкали ледяные глаза. Когда Лоран попытался высвободиться, Деймен непроизвольно усилил хватку.

Деймен скользнул взглядом по мокрой груди, подтянутому животу и еще ниже. Его тело действительно было очень красивым, но холодное бешенство казалось неподдельным. Деймен отметил, что Лоран ни капли не возбудился. Эта его часть, так же восхитительно вылепленная, как и все остальное, оставалась такой же, как в начале омовения.

Он ощутил, как окаменело тело Лорана, хотя его тон почти не изменил своей обычной ленивой протяжности.

– Но мой голос уже сломался. Это же было единственным условием, не так ли?

Он отпустил его, словно обжегшись. Через мгновение удар, который он сначала остановил, все же достиг своей цели, разбивая губы с большей силой, чем Деймен мог бы предположить.

– Заберите его, – сказал Лоран. Это было произнесено не громче его обычного тона, но дверь тотчас распахнулись. Все в пределах слышимости. Деймен ощутил на себе руки, грубо оттянувшие его назад.

– На крест его. И ждите меня.

– Ваше высочество, этого раба регент приказал…

– Делай, как я велю, или занимай его место. Выбирай сейчас.

Учитывая, что регент находился в Частиллоне, выбора не оставалось. «Я ждал шесть дней, чтобы остаться с тобой наедине».

Больше возражений не последовало.

– Слушаюсь, ваше высочество.

По недосмотру ему забыли завязать глаза.

Дворец оказался лабиринтом, в котором коридоры вытекали из одного в другой, и каждый сводчатый проход вел куда-то: в разнообразные комнаты, на лестницы из узорчатого мрамора, во внутренние дворики, мощенные или с оранжереями. За некоторыми, забранными решетчатыми ширмами, ничего не было видно четко, лишь намеки и предположения. Деймена завели из коридора в комнату, потом в еще один коридор. Один раз они прошли через двор с двумя фонтанами, и он услышал птичьи трели.

Он тщательно запоминал путь. Конвой, который его сопровождал, был единственной стражей, какую он видел.

Деймен предполагал, что на внешних границах гарема есть охрана, но когда они остановились в одной из больших комнат, он понял, что уже успел выйти за его пределы, даже не заметив, где это случилось.

Он увидел, – сердце екнуло в груди – что проход в конце комнаты вел в еще один двор, только этот оказался не таким ухоженным, как другие, а был заполнен обломками и каким-то непонятным хламом, включая несколько кусков необтесанного камня и тачку. В углу сломанная колонна была прислонена к стене, создавая что-то вроде лестницы, трапа, ведущего на крышу. На извилистую крышу, с непонятными изгибами и скатами, нишами и лепниной. Было ясно как день, это путь на свободу.

Чтобы не пялиться в ту сторону как помешанный идиот, Деймен оглядел помещение. Пол устилали опилки. Похоже, какая-то тренировочная площадка. Убранство оставалось чрезмерным. Только приспособления выглядели изношенными и чуть менее изящными, но все же казались частью гарема. Наверное, все в Вире казалось частью гарема.

«Крест», – сказал Лоран. Деймен углядел его в дальнем углу. Из прямого ствола очень большого дерева центральный луч, не такая толстая, но все равно прочная перекладина. Вокруг основного луча привязали мягкую набивку. Слуга подтягивал крепящие ее завязки, и шнуровка напомнила об одеждах Лорана.

Слуга начал проверять крепость креста, кидаясь на него всем весом. Тот не пошатнулся.

Лоран назвал это крестом. Это был столб для порки.

В семнадцать Деймен принял первое командование, а порка являлась частью воинской дисциплины. Будучи командиром и принцем, он не оказывался под плетью лично, но и никогда непомерного страха перед ней не испытывал. Порка была ему знакома как тяжелое наказание, которое с трудом выдерживал провинившийся.

В то же время он знал, что и крепкие мужчины ломались под плетью. Под ней умирали. Хотя – даже в семнадцать – под своим командованием он никогда бы не допустил смерти на столбе. Если человек не воспринимал хорошего руководства и строгости обычной дисциплины, – и вина не лежала на вышестоящих чинах – его увольняли из войск. Такой человек вообще не должен был попасть в ряды воинов.

Возможно, он не умрет, просто ему придется испытать много боли. Во всей этой ситуации он больше всего злился на себя. До этого он не поддавался, когда его провоцировали на насилие, именно потому что знал: в итоге пострадает он сам. И теперь он здесь по той причине, что Лоран, обладая привлекательным формами, замолчал на достаточный срок, чтобы тело Деймена забыло, где находится.

Деймена пристегнули ремнями к деревянному столбу лицом к нему, а руки развели в стороны и заковали в кандалы на поперечной балке. Ноги оставили свободными. Было достаточно места, чтобы уворачиваться, но он не собирался. Стражники подергали за его руки и оковы, проверяя их, выправили его стойку, даже пинком вынудили больше расставить ноги. Он заставил себя не сопротивляться, хотя очень хотелось.