Плененный принц (ЛП)

Ранний свет выбелил волосы Лорана от золотистого до более изысканного бледного, черты его лица казались тонкими, как у героев волшебных сказок и легенд. Он стоял, облокотившись о ворота конюшни с таким видом, словно подошел довольно давно, и это объясняло залившегося краской Йорда. Он, должно быть, не забрел праздно со стороны дворца, а выскользнул из конюшен, уже начав уделять внимание сборам. Лоран облачился в доспех для верховой езды, и кожаная строгость безжалостно сводила на нет эфемерную картину, созданную тусклым светом.

Деймен скорее ожидал увидеть яркий парадный костюм, но Лоран всегда отделял себя от роскоши двора. И ему не требовалась позолота, чтобы быть узнанным даже на параде, – лишь непокрытое золото его волос.

Лоран подошел ближе и в свою очередь окинул Деймена взглядом, полным отвращения. Казалось, вид того в полной экипировке пробудил дурные воспоминания.

– Слишком цивилизован?

– Едва ли, – ответил Лоран.

Деймен собрался заговорить, но ему бросилась в глаза знакомая фигура Говарта, и он тотчас напрягся.

– А он что здесь делает?

– Он капитан стражи.

– Что?!

– Да, интересный поворот, правда? – заметил Лоран.

– Вам стоит выделить ему пета, чтобы он держался подальше от остальных, – сказал Йорд.

– Нет, – не сразу задумчиво отозвался Лоран.

– Я скажу слугам не приближаться к нему, – продолжил Йорд.

– И Аймерику, – добавил Лоран.

Йорд фыркнул. Деймен, который не знал, о ком говорили, проследил взгляд Йорда – тот смотрел на одного из воинов на другой стороне двора. Каштановые волосы, достаточно молод, достаточно привлекателен. Аймерик.

– Кстати о петах, – произнес Лоран другим тоном.

Йорд поклонился и отошел. Лоран заметил маленькую фигурку чуть сбоку от общей суеты. Никез сунулся на двор в простой белой тунике и без краски на лице. Его ноги и руки были обнажены, а ступни защищали сандалии. Он пробирался через сутолоку, пока не поравнялся с Лораном, а потом просто встал перед ним и взглянул вверх. Его волосы остались в беспорядке, под глазами залегли бледные тени – признак бессонной ночи.

– Решил проводить меня? – поинтересовался Лоран.

– Нет.

Он протянул что-то Лорану, жест вышел повелительным и полным антипатии.

– Я ее не хочу, она мне напоминает о вас.

В его пальцах покачивались голубые прозрачные сапфиры – та самая сережка, которую он надевал на пир. И которую он эффектно проспорил. Никез держал ее в вытянутой руке, словно что-то зловонное.

Лоран молча ее взял и аккуратно убрал в карман, затерявшийся в складках костюма. Немного погодя он подался вперед и коснулся костяшкой пальца подбородка Никеза.

– Без всей этой краски ты выглядишь лучше.

Он не погрешил против правды. Без ухищрений красота Никеза подобно стреле разила в самое сердце. В этом он имел что-то общее с Лораном, но Лоран обладал уверенной, созревшей привлекательностью молодого мужчины на пороге своей лучшей поры, в то время как классическая красота Никеза была свойственна мальчикам определенного возраста и скоротечна, она, скорее всего, не переживет юности.

– Думаете поразить меня комплиментом? Не получится. Я все время их слышу.

– Я знаю.

– Я помню предложение, которое вы мне сделали. Все, что вы мне наговорили – просто ложь. Я знал уже тогда. Вы уезжаете.

– Я вернусь.

– Уверены?

Деймен ощутил, как волоски по всему телу встали дыбом. Он вновь вспомнил Никеза в коридоре после попытки покушения на жизнь Лорана. Деймен с трудом подавил желание разорвать Никеза на части и вытрясти все секреты.

– Я вернусь, – повторил Лоран.

– Чтобы взять меня петом? Вам бы этого хотелось, сделать меня вашим слугой.

Рассвет вступил в свои права, цвета изменились. Рядом на один из столбов сел воробей, но тотчас вспорхнул, когда один из воинов что-то с грохотом уронил.

– Я бы никогда не заставил тебя делать то, что тебе неприятно, – произнес Лоран.

– Смотреть на вас уже неприятно.

Между дядей и племянником не состоялось нежного прощания, лишь безликий ритуал публичной церемонии.

Настоящее представление. Регент явился в полном королевском облачении, а люди Лорана выстроились, показывая идеальную строевую подготовку. Безупречные и вышколенные, они стояли во внутреннем дворе, пока регент на верхней широкой ступеньке «прощался» с племянником. Было теплое безветренное утро. Регент приколол брошь, символ его положения, из драгоценных камней к плечу Лорана, заставил подняться и спокойно поцеловал его в обе щеки. Когда Лоран повернулся к воинам, брошь на плече сверкнула в солнечном свете. Деймен почти ощутил головокружение – перед глазами, как наяву, встал давний бой: на поле Огюст носил тот же знак.