Плененный принц

– Я думал, чувство вины вам чуждо, – прямо заявил Дэймен.

Уголок рта у Лорана скривился апострофом. Отступив от Дэймена на пару шагов, он кончиками пальцев коснулся резного подлокотника трона, потом с беззаботной вальяжностью на него уселся.

– Выше голову, я еду в Дельфер. Мы друг от друга избавимся.

– Почему вы так противитесь службе на границе?

– Я трус, забыл?

Дэймен задумался.

– Разве? Не припомню, чтобы вы избегали схватки. Скорее, наоборот.

Уголок рта пополз еще выше.

– Согласен.

– Тогда почему?..

– Не твое дело, – сказал Лоран.

Очередная пауза.

Расслабленно развалившись на троне, Лоран продолжал пристально смотреть на Дэймена. Может, снадобье еще действует? – гадал Дэймен. Следующий вопрос Лорана прозвучал непринужденно:

– Далеко ты убежал?

– Не очень. Добрался до какого-то борделя на юге города.

– Неужели Анселя тебе не хватило?

Лоран лениво оглядел Дэймена, и тот покраснел.

– Я пришел туда не ради удовольствия. Мне хватало других забот.

– Напрасно, – снисходительно проговорил Лоран. – Лучше бы использовал свой шанс и получил удовольствие. Теперь я запру тебя так крепко, что ты вздохнуть не сможешь, не то что навлечь на меня неприятности.

– Разумеется, – совсем другим тоном сказал Дэймен.

– Я же говорил, не стоит благодарностей, – съязвил Лоран.

* * *

И Дэймена отвели обратно в его уже знакомую, излишне украшенную комнатушку.

Ночь выдалась длинная и бессонная, но даже тюфяк и подушки заснуть не помогли – слишком сильно щемило в груди. Стоило оглядеть комнату – щемящее чувство усилилось. В стене слева узорные решетки закрывали два арочных окна с широкими низкими подоконниками. Выходили окна на тот же сад, что веранда Лорана. Дэймен знал это по расположению своей комнаты в крыле принца, а не потому что выглядывал в окна, приблизиться к которым не позволяла цепь. Он представлял фонтаны и тенистую зелень внизу, обычные для вирских внутренних двориков. Представлял, но не видел.

А то, что видел, знал наизусть. Знал каждый дюйм своей комнаты, каждый завиток потолочной лепнины, каждый металлический листик оконных решеток. Знал стену напротив. Знал неподвижное кольцо в полу, тяжесть и неповоротливость цепи и двенадцатую плитку – предел его движений, где туго натягивается цепь. Со дня его прибытия в Вир не менялось ничего, кроме цвета подушек на тюфяке, запас которых, казалось, не иссякал.

Часам к десяти слуга принес завтрак и торопливо вышел, закрыв за собой дверь.

Дэймен остался один. На изящном блюде лежали сыры разных сортов, теплые слоеные хлебцы, затейливой формы выпечка и серебряная плошка с дикой вишней. Сервировку тщательно продумали, чтобы еда, как и все остальное в Вире, удивляла красотой.

В отчаянной, бессильной ярости Дэймен швырнул блюдо в другой конец комнаты.

* * *

Швырнул и тотчас об этом пожалел. Позднее, когда слуга вернулся и с бледным от ужаса лицом начал ползать по углам, собирая сыр, Дэймен почувствовал себя глупо.

По закону подлости тут же вошел Радель и, увидев беспорядок, смерил Дэймена уже привычным взглядом.

– Кидайся едой, сколько влезет, ничего от этого не изменится. Пока принц служит на границе, ты из этой комнаты не выйдешь. Таков его приказ. Будешь мыться здесь, одеваться здесь, сидеть здесь. Поблажки вроде походов на пиры, охоту и в купальни для тебя закончились. Мы с цепи тебя не спустим.

Пока принц служит на границе… Дэймен ненадолго прикрыл глаза.

– Когда он уезжает?

– Через два дня.

– И долго он там пробудет?

– Несколько месяцев.

Радель не придавал этим новостям значения и не замечал, как они действуют на Дэймена.

– Переодевайся, – сказал он, бросив на пол стопку вещей.

Видимо, Дэймен изменился в лице, потому что Радель пояснил:

– Принцу не по нраву, что ты носишь вирские одежды. Они для цивилизованных людей. Принц приказал исправить это недоразумение.

Дэймен переоделся, подняв брошенную Раделем одежду. Стопка оказалась небольшой: складывать было почти нечего. Он снова облачился в рабский наряд, а вирские одежды, в которых он бежал, слуги унесли, словно их и не было.

Время тянулось до мучительного медленно.

Проблеск свободы заставил Дэймена томиться в мечтах о мире за пределами этого дворца. А с мечтами проснулась непонятная досада: он думал, что побег сулит либо свободу, либо гибель – то есть перемены при любом раскладе. Вот только он снова вернулся сюда. Почему же невероятные события прошлой ночи совершенно не повлияли на его положение?

Перспектива застрять в этой комнате на несколько месяцев…

Немудрено, что Дэймен, запутавшийся в этой филигранной паутине точно муха, вновь мысленно обратился к Лорану с его паучьим разумом, скрытым под золотистыми волосами. Минувшей ночью Дэймен почти не думал ни о принце, ни о заговоре против него. Главным казался побег, и размышлять о вирском вероломстве не было ни времени, ни желания.

Зато сейчас Дэймена бросили в одиночестве, и думать стало не о чем, кроме как о том странном кровавом нападении.