Пленённая Призраком

Она улыбнулась, и готова была поклясться, что одно из пушистых, белоснежных облаков улыбнулось в ответ. Было тепло, но не жарко. Нина обнаружила, что одета в легкую шифоновую блузу и любимые светло-голубые джинсы. На ногах же красовались новые кеды — те самые, что ей так хотелось купить в интернет — магазине, но мама не давала денег на покупку. То-то же родительница удивится, увидев дочь в обнове! Мысль об этом заставила девушку самодовольно заулыбаться.

Нина не спеша зашагала по зеленой молодой траве, что под лучами солнца блестела как ухоженные волосы какой-нибудь модницы. Девушка направлялась к воде — кристально-чистой и настолько прозрачной, что даже не верилось, что это настоящая, природная вода.

«Это рай, — подумала Нина. — Так не бывает. Это рай или сон».

— И это твоя мечта? — Услышала она позади себя насмешливый голос. — Бродить по берегу какого-то болота, слушать трель птичек и топтать новенькой обувкой травку?

— Да, — язвительно ответила Нина, разозлившись, что в ее идиллию так нагло и бесцеремонно вторглись. — И еще, чтобы рядом не ошивались всякие… Так что же, позволь узнать, здесь делаешь ты?

Адам скривил губы в нахальной полуулыбке:

— Что я делаю в твоем сне? Я здесь, потому что ты хотела, чтобы я здесь был. Ну, не упрямься, Нина, я знаю, ты вовсе не против, чтобы я приснился тебе, а скорее, совсем даже наоборот…

— Я не желаю это слушать, — решительно перебила его Нина.

— Не желаешь, потому что знаешь, что я прав, — Адам подошел ближе, и Нина вдруг обнаружила, что больше не злится на него, наоборот — рядом с ним было тепло, спокойно и приятно. Девушка, не отрываясь, смотрела в его глаза, которые притягивали, не отпускали, гипнотизировали, лишали воли, заставляли отступиться. Да Нине больше и не хотелось бороться, не хотелось сопротивляться. Какой же глупенькой она была, что противилась судьбе — Адам её судьба, её жизнь, её любовь. Он — власть, и она совсем не против подчиниться этой власти.

Адам склонился, и его губы коснулись ее губ. Приятное тепло разлилось по телу девушки, а сама она растворилась в чувственном наслаждении.

— Ну, вот, а то всё Денис, да Денис, — насмешливо произнес Адам.

Вот тут Нина будто пробудилась от долгого сна. Как она могла забыть о Дэне? Почему его нет рядом с ней? Где он? И почему рядом с ней этот…

Девушка отшатнулась, и попятилась назад, желая очутиться как можно дальше от этого опасного, как ей теперь казалось, человека. И хотя он не выказывал никакой агрессии, вся его сущность говорила о том, что он был опасен. Сознание девушки просто надрывалось в истошном крике, призывая держаться от него подальше.

— Осторожнее, не то окажешься в воде, — почти ласково сказал он. Оглянувшись, Нина увидела, что стоит у самой воды, которая уже не казалась такой ласковой и спокойной: от внезапно поднявшегося ветра, ее поверхность покрылась рябью, и вот уже весьма приличные волны гонят ее куда-то, в неведомую даль.

Становилось холодно. Нина чувствовала, как ее тело бьет крупная дрожь, а ветер всё усиливался и усиливался, и даже трава прижалась к земле, словно ища защиты, а кроны деревьев раскачивались туда-сюда, размахивая могучими ветвями, которые угрожали сломаться, сорваться и поддаться порыву ветра, по пути задевая кого-нибудь, калеча.

«Надо уходить отсюда, — в панике подумала Нина». Вот только как уйти?

Холод уже стал нестерпимым, отчего у девушки начался кашель.

Она всё кашляла и кашляла, пока не проснулась.

Открыв глаза, Нина обнаружила, что лежит раскрытая, а, в непонятно, каким образом открывшееся окно дует неистовый ветер, заполняя холодом всю комнату. Нина стучала зубами, ей казалось, что каждая частичка ее тела, и даже внутренние органы закоченели от холода. Нос заложило, а в горле першило, вызывая кашель.

«Как пить дать — завтра встану с температурой, — мрачно подумала она. — Если вообще встану».

Подниматься с кровати совсем не хотелось, но нужно было закрыть окно.

— Чертовщина какая — то, — сказала она вслух, уже лежа в постели и кутаясь в теплое ватное одеяло, специально вытащенное из шифоньера. — Сон этот дурацкий, открывшееся окно… Разве оно не было заперто?

Думать о том, что во всем замешан Адам, девушке не хотелось — слишком боязно. Легче убедить себя в разыгравшемся воображении.

Утром Нина действительно встала простывшей — бедняжка беспрестанно чихала и кашляла, а горло раздирало от жгучей боли.

— Мало тебе приключений, еще и заболеть умудрилась, — ворчала Елизавета Борисовна, открывая банку с малиновым вареньем. — Не успела выйти на занятия, как опять придется пропустить школу. Что скажут учителя?

«Мне плевать, что они скажут», — хотела ответить Нина, но предпочла промолчать. Она теперь все больше молчала, чем совершенно бессовестно пользовались родители, радуясь, что дочурка не возражает на их упреки и бесконечные замечания.

Оставшись в квартире одна, Нина с облегчением вздохнула — теперь можно отдохнуть от воспитания. Растянувшись на кровати, она погрузилась в размышления.