Пленить охотника

Лайне можно сравнить с цветами. Мы воздействуем на людей неосознанно. Сколько ни отворачивайся от розы, все равно будешь ощущать ее аромат. Надень я вместо брюк и блузки пыльный мешок из-под картошки – ничего не изменилось бы. Мужчины будут все так же оборачиваться вслед.

Спроси кто, нравится ли мне это, и я бы задумалась. Не знаю. Так было всегда. Ну, почти всегда, с той минуты, как мне исполнилось шестнадцать. Я привыкла, как привыкает артистка к свету софитов. Это всего лишь часть моей жизни и даже не самая важная.

― Она даже не спросила, кто мы и откуда нас таких красивых черти принесли, ― заметила я в спину охотнику, но тот не ответил.

Стеклянные двери торгового центра разъехались, я догнала мужчину у самого выхода и хотела еще что-то добавить. Какая-то простая мысль пришла в голову…

Мужчина схватил меня за руку, увлекая к наружной стене. Куривший возле урны парень проводил нас недоумевающим и немного завистливым взглядом. Увлекая, конечно, мягко сказано, дернул за плечо, едва не впечатывая в стеклянную стену.

Какие же твердые у него пальцы, какая горячая кожа, сколько ярости в глазах, сколько злости в тихом шепоте, что звучит куда громче любого крика.

― Запомни, сук… суккуба, они тебе не помогут. Никто не поможет. не один из тех кобелей, что облизываются на расстоянии, и готовых на все, чтобы уложить в койку. Никто, кроме меня. Поняла? ― он встряхнул меня за плечи, и я стукнулась головой о стекло, ― Так что не старайся. А если попытаешься…

― Если снова начнешь рассказывать про подвал, я перестану соображать. А нам еще нужно найти убийцу и тело…

― Нам? ― переспросил мужчина и добавил. ― Я уже нашел. Тебя.

Он опустил руки и отошел, оставив меня у стены. Тросы лебедок над головой изредка ударялись о стекло.

― Тогда почему ты так злишься? ― спросила я и поняла, что попала в точку. И пожалела, что не рискнула и не коснулась губ, пока он стоял напротив. Надо было отравить его своим прикосновением, взглядом, голосом. Отравить страстью и…

И все это бесполезно с охотником. У него иммунитет на наш яд, внезапно вспомнила я. Обидно, аж до слез, до свиста в ушах, до сбившегося прерывистого дыхания, до лихорадочного стука сердца, до…

― Осторожно! ― закричал мужчина, что еще недавно курил у входа.

Он еще только отбрасывал сигарету, когда что-то тяжелое врезалось в меня. Судя по ощущениям локомотив поезда, не меньше. Свист внезапно стал почти оглушающим. А потом, мы вместе с этим «кем-то» врезались в стеклянную стену, разбивая ее вдребезги. Грохнулись на пол маленького кафе, что продавало горячие напитки навынос всем страждущим. Из-за соседнего столика на нас круглыми от ужаса глазами смотрела белокурая девушка, стаканчик с кофе замер у ее рта.

А спустя секунду на землю грохнулась лебедка, с которой полчаса назад рабочие меняли буквы вывески. Оглушительно заскрежетало железо, со свистом изгибались металлизированные тросы, кто-то кричал…

Охотник поднял голову, глаза цвета меда прищурены, в волосах осколки стекла, которое не разбить обычному человеку. Будь мы людьми, мы лежали бы сейчас там, под этой грудой металлолома.

― Тебя только что пытались убить, ― тихо проговорил мужчина.

А потом все закричали разом. Кто-то плакал, кто-то требовал вызвать полицию, пожарных, сантехников, службу газа, стриптизеров и даже мэра с губернатором.

6. Об интерьерах

Я задумчиво смотрела на кресло, что появилось в комнате этой ночью, пытаясь представить, как кто-то, сидя в нем, смотрит на меня спящую из тьмы. Смотрит на дурацкую пижаму с ромашками. Сколько он сидел здесь? Час? Два? Три?

Сплю чутко, но охотника не услышала.

― И чего теперь ждать от жизни? ― спросила я у пустой комнаты. Комната не ответила. ― Одно хорошо, опять обошлось без подвала. Не знаю, как подвал, а я рада.

Подцепив пальцами пластырь на плече, я оторвала полоску. Под ней оказалась ровная кожа, хотя еще вчера Валентина Павловна, доставая из раны стекла, очень ругалась на весь белый свет в общем и меня в частности.

До сих пор помню, как скрипели металлические тросы и свистящий звук падения. Выводя меня из-под удара, он с такой силой врезался в меня, что разбил стеклянную стену, осколки вспороли кожу… Но и только. Если бы на меня свалилась лебедка, я так легко не отделалась, кровь лайне не всесильна. А так обошлось даже без переломов, одни царапины. От которых теперь не осталось и следа, я срастила их за ночь. Правда, теперь дал о себе знать голод, и он не имел никакого отношения к аппетитным запахам с кухни. Голод суккуба.

Это не страшно, я могу не охотиться долго, наблюдая, как лицо становится чуть старше, чуть взрослее. Но даже тогда, буду стареть в десять раз медленнее человека. Другое дело, что я не хочу, и не понимаю, почему должна сидеть на диете при идеальной фигуре?