Пленительные объятия

Сирена вела свой корабль в полуобморочном состоянии, почти наугад. Часами она стояла у штурвала, глядя на яркие, посверкивающие в лучах солнца воды Атлантики. С течением времени странное выражение в ее глазах становилось все более заметным. Она никого не подпускала к штурвалу, если погода портилась. Фрау Хольц объясняла Калебу, что Сирена таким образом сама себя наказывает. Юноша понимающе кивал и старался по возможности не попадаться на глаза мачехе. Казалось, всякий раз, когда она замечала Калеба, ей хотелось обрушиться на него с жалобой или укором. Что бы он ни сделал, все было не по вкусу Сирене. Когда она разговаривала с ним или он предлагал ей свою помощь, взгляд ее изумрудно-зеленых глаз становился колким и беззащитным.

Однажды, когда Сирена почти валилась с ног от усталости, Калеб тихо подошел к ней и осторожно проводил в каюту. Неисправимая гордячка наконец-то посмотрела на него с прежней теплотой и, не скрывая слез, мягко заметила:

— Да, ты сын своего отца… Если я кажусь… если тебе тяжело, то… я имею в виду…

— Сирена, не нужно слов, я все понимаю! Мое присутствие непереносимо для тебя. Хорошо, что мы заговорили об этом сейчас, потому что завтра, когда мы будем в Испании, я оставлю тебя там и отправлюсь в Англию. Я тебе говорю об этом, чтобы ты знала, где меня искать, если я вдруг понадоблюсь. Все, о чем я прошу, — это то, чтобы ты перестала считать меня союзником или, напротив, судьей Ригану. Кончилось то время, когда я пытался защитить вас друг от друга. Теперь я буду жить сам по себе. Буду упорно трудиться и, если повезет, в один прекрасный день встречу женщину, похожую на тебя, Сирена, такую же очаровательную и умную. Но я постараюсь, чтобы она любила меня сильнее, чем ты.

— Видишь, я все-таки допускаю, что ты хоть немного, но любишь меня, — добавил Калеб с такой нежностью, что из глаз Сирены заструились потоки слез. — Да и я старался заботиться о тебе. А теперь, — сменил он тон на игривый и беспечный, — признайся, веришь ли ты, что когда-нибудь я повстречаю женщину моей мечты?

— Если такая женщина существует, ты, конечно, найдешь ее. Я желаю, чтобы у тебя все было хорошо, братишка.

— Да, Сирена, насчет Ригана. Я…

— Не беспокойся. Я сделаю все возможное и выживу. Мне доводилось сносить и кое-что похуже. Я начну новую жизнь и, возможно, даже добьюсь счастья. Но я буду скучать по тебе. Помни: этот корабль твой. Я обещала, что ты получишь «Рану», когда достигнешь совершеннолетия. Теперь это время настало. Право на собственность мы утвердим за тобой сразу же после прибытия в Испанию. Конечно, фрау Хольц останется со мной, но команда твоя. Уверена, что все матросы почтут за честь плавать под парусом с тобой.

— Ах, Сирена! Твои люди никогда не покинут тебя. Кроме того, они явно меня недолюбливают. Я не слепой, видел, как многие из них ко мне относятся. Они не понимают, почему твое отношение ко мне внешне переменилось, а я не чувствую себя обязанным объяснять. Нет, они у тебя ребята преданные. А Якоб, например, будет взбешен, если его попытаются разлучить с фрау Хольц. Я слышал, что он сделал ей предложение.

— А, так вот почему она теперь подвивает волосы и одалживается у меня румянами! — Сирена улыбнулась.

— Рад, что ты еще сохранила чувство юмора. Какое-то время я в этом смысле очень за тебя беспокоился. Я должен…

— Тс-с-с, — Сирена приложила палец к губам. — Я тебя прекрасно понимаю. Все, что мне, возможно, удалось сделать для тебя, ты вернул сторицей. Не нужно благодарности. Я только прошу тебя заботиться об этом судне так же, как ты собираешься заботиться о той красивой и умной девушке, которую ищешь. Да, Калеб, у тебя должны быть деньги! В настоящий момент у меня нет ничего, но положение исправится, как только я встречусь с Тео Эстеваном. Возьми мои драгоценности, пожалуйста. Когда-нибудь, в другое время и в другом месте, ты сможешь вернуть мне долг, но пока… пока я настаиваю, — сказала Сирена твердо.

Она невольно оглянулась назад, увидев, что глаза Калеба на миг застлала тусклая, безжизненная пелена.

— Хорошо, мы поговорим позднее, сейчас я должна отдохнуть. Ты можешь забрать все из того ящичка, что под моей койкой. Будь уверен, тебе назовут приличную цену за этот жемчуг, ведь там каждая жемчужина как на подбор!

— Я буду торговаться самым немилосердным образом! — печально улыбнулся Калеб.

— Братишка, милый, сможешь ли когда-нибудь простить меня за мой проступок, когда мы… когда я чуть не…

— Сирена, не нужно никаких извинений, — позволил себе вставить словечко Калеб, в чьих карих глазах светились теперь понимание и любовь. — Все это в прошлом. Для меня сейчас важно лишь то, что ты меня любишь, теперь я знаю это наверняка.

Он обнял ее и крепко прижал к себе, согревая своей любовью и чувствуя, как некий жесткий негнущийся стержень внутри нее наконец-то поддался и немного ослаб, едва Сирена приняла его объятия.