Пленник дуба

— И что же сказал Артур?

— Он сказал, что королева выше моих укоров и что она не делает ничего дурного. Он говорил очень любезно, но я могу поручиться: он знал, о чем я веду речь, и дал мне понять, чтобы я не вмешивался.

— А что, если мы привлечем его внимание к этому делу таким образом, что он уже не сможет закрыть глаза? — негромко, задумчиво произнес Гвидион, затем помахал рукой Ниниане. Ниниана в этот момент сидела у ног Артура и играла на арфе. Заметив жест Гвидиона, она учтиво испросила у Артура разрешения удалиться, затем подошла к Гвидиону.

— Госпожа моя, — спросил Гвидион, — правда ли, что она, — он едва заметно кивнул в сторону Гвенвифар, — часто отсылает своих женщин на всю ночь?

— Она этого не делала с того самого момента, как легион покинул Камелот, — негромко ответила Ниниана.

— Ну что ж, по крайней мере, мы знаем, что этой леди свойственна верность, — цинично произнес Гвидион, — и она не расточает свои милости направо и налево.

— Никто и не обвинял ее в обычном распутстве! — оборвал его Гарет. — А в их возрасте — они ведь оба старше тебя, Гвидион, — они уже никому не причинят особого вреда — я так полагаю.

— Нет, я серьезно говорю! — с не меньшим пылом откликнулся Гвидион. — Если Артур намерен оставаться Верховным королем…

— Ты хочешь сказать, — гневно произнес Гарет, — если тебе предстоит стать Верховным королем после него…

— А ты чего хочешь, брат? Ты что, думаешь, что я после смерти Артура отдам эту землю саксам?

Они сидели голова к голове и говорили яростным шепотом. Моргауза поняла, что они забыли не только о ее присутствии, но даже и о ее существовании.

— А что? Как я посмотрю, ты саксов любишь, — с яростной издевкой произнес Гарет. — Разве ты не был бы рад передать власть им, а?

— Нет, послушай! — в бешенстве воскликнул Гвидион, но Гарет снова схватил его за плечо и прикрикнул:

— Тебя так услышит весь двор, если ты не будешь говорить потише! Глянь — Артур смотрит на тебя. С того момента, как Ниниана подошла сюда, он только в эту сторону и смотрит! Быть может, не одному Артуру стоит присматривать за своей леди, или…

— Замолчи! — огрызнулся Гвидион, вырываясь из рук Гарета.

— Что я вижу? — окликнул их Артур. — Неужели мои верные кузены ссорятся между собой? Я не желаю видеть ссор в моих чертогах, родичи! Иди лучше к нам, Гавейн. Король Кеардиг спрашивает, не хочешь ли ты сыграть с ним в загадки.

Гавейн поднялся со своего места, но тут Гвидион негромко произнес:

— Вот загадка для тебя: если человек не заботится о своем достоянии, что делать тому, кто имеет в нем долю?

Гавейн размашисто зашагал прочь, сделав вид, будто ничего не услышал. Ниниана же, наклонившись к Гвидиону, сказала:

— Оставь пока этот разговор. Здесь чересчур много глаз и ушей. Ты уже посеял семена сомнений и раздумий. Теперь попробуй поговорить с другими рыцарями. Неужто ты думаешь, что никто, кроме тебя, не замечает… этого? — Ниниана едва заметно шевельнула локтем. Моргауза, взглянув в том направлении, увидела, что Гвенвифар и Ланселет положили на колени доску для какой-то игры и теперь склонились над нею; головы их почти соприкасались.

— Я думаю, здесь многие считают, что это задевает честь Камелота, — задумчиво произнесла Ниниана. — Тебе нужно лишь найти кого-нибудь менее… предубежденного, чем твои братья, Гвидион.

Но Гвидион гневно смотрел на Гарета.

— Ланселет! — пробормотал он себе под нос. — Вечно этот Ланселет!

И Моргауза, переведя взгляд с Гвидиона на своего младшего сына, вспомнила мальчишку, игравшего с ярко раскрашенным деревянным рыцарем и называвшего этого рыцаря Ланселетом.

А потом ей вспомнилось, как маленький Гвидион повсюду ходил за Гаретом, словно щенок за хозяином. «Гарет — его Ланселет, — подумала Моргауза. — Чем же все это закончится?» И на миг Моргану охватили дурные предчувствия, но их тут же заглушило злорадство. «Самое время заставить Ланселета ответить за все, что он натворил!» — подумала она.

Ниниана стояла на крепостной стене и смотрела вниз, на туманы, окружающие Камелот. Сзади послышались шаги, и Ниниана, не оборачиваясь, спросила:

— Гвидион, ты?

— Кто ж еще?

Он обнял Ниниану и прижал к себе, и женщина повернула голову, чтоб поцеловать его. Но Гвидион, не отпуская ее, спросил:

— Артур тоже целует тебя так?

Ниниана высвободилась из объятий Гвидиона и встала с ним лицом к лицу.

— Ты что, вздумал ревновать меня к королю? Ты же сам попросил меня войти к нему в доверие.

— Артур и без того владеет многим из того, что по праву принадлежит мне…

— Артур — христианин, и мне больше нечего к этому добавить, — отозвалась Ниниана, — а ты — мой возлюбленный. Но я — Ниниана Авалонская, и я ни перед кем не собираюсь отчитываться в своих делах — да, это мое дело, а не твое. Я — не римлянка, чтоб позволять мужчине указывать мне, как мне распоряжаться дарами Богини. А если тебе это не по нраву, Гвидион, я вернусь на Авалон.

Гвидион ухмыльнулся; Ниниана терпеть не могла этой его циничной улыбки.

— Если найдешь дорогу, — сказал он. — А ты можешь обнаружить, что теперь это стало не так-то просто.