Пленник дуба

— Тебе нехорошо? — спросил Артур, взглянув в лицо Гвенвифар, когда та надевала венец. — Я просто подумал, что стоило бы познакомится с парнем поближе, раз уж я должен буду оставить королевство ему. Может, мне сказать гостям, что ты приболела? Тебе вовсе не обязательно присутствовать на этом обеде — ты можешь встретиться с Галахадом как-нибудь попозже.

Гвенвифар поджала губы.

— Сейчас или попозже, — какая разница? Артур взял жену за руку.

— Я не так уж часто в последнее время виделся с Ланселетом — хорошо, что наконец-то представился случай снова поговорить с ним.

Королева попыталась улыбнуться, но почувствовала, что улыбка получилась странной.

— Я уж думала, — а станешь ли ты когда-нибудь разговаривать с ним? Ты не испытываешь к нему ненависти?

Артур неловко улыбнулся.

— Мы были тогда так молоды… Такое чувство, будто все это происходило в каком-то ином мире. Теперь Ланс — всего лишь мой самый старый и самый близкий друг, все равно что брат, почти как Кэй.

— Кэй — тоже твой брат, — заметила Гвенвифар. — А его сын Артур — один из самых преданных твоих рыцарей. Мне кажется, он был бы лучшим наследником, чем Галахад…

— Молодой Артур — хороший человек и надежный соратник. Но Кэй происходит не из королевского рода. Видит Бог, за прошедшие годы мне не раз хотелось, чтобы Экторий и вправду был моим отцом… но это не так, и говорить тут не о чем, Гвен.

Заколебавшись на мгновение, — он никогда не говорил об этом после той злосчастной Пятидесятницы, — Артур произнес:

— Я слыхал, что… что другой парень, сын Моргейны… что он на Авалоне.

Гвенвифар вскинула руку, словно пытаясь заслониться от удара.

— Нет!

— Я сделаю так, чтобы тебе никогда не пришлось встречаться с ним, — сказал Артур, не глядя на жену. — Но королевская кровь есть королевская кровь, и о нем тоже необходимо позаботиться. Он не может унаследовать мой трон — священники этого не допустят…

— О! — перебила его Гвенвифар. — Так что же, если бы священники это допустили, ты, выходит, объявил бы сына Моргейны своим наследником…

— Многие будут удивляться, почему я этого не сделал, — сказал Артур. — Ты хочешь, чтоб я попытался объяснить им причину?

— Значит, тебе нужно держать его подальше от двора, — сказала Гвенвифар и подумала: «Я и не знала, что мой голос делается настолько резким, когда я разозлюсь». — Что делать при этом дворе друиду, воспитанному на Авалоне?

— Мерлин Британии — один из моих советников, — сухо отозвался Артур, — и так будет всегда, Гвен. Те, кто прислушивается к Авалону, — тоже мои подданные. Сказано ведь: «Есть у меня и другие овцы, которые не сего двора…»

— Эта шутка отдает богохульством, — заметила Гвенвифар, постаравшись смягчить тон, — и вряд ли уместна в канун Пятидесятницы…

— Но праздник летнего солнцестояния существовал еще до Пятидесятницы, любовь моя, — сказал Артур. — По крайней мере, насколько мне известно, теперь его костры не загораются нигде ближе трех дней пути от Камелота, даже на Драконьем острове — лишь на Авалоне.

— Я уверена, что монахи в Гластонбери неусыпно бдят, — сказала Гвенвифар, — и потому никто больше не будет наведываться на Авалон или являться оттуда…

— Но печально будет, если все это уйдет навеки, — заметил Артур. — И крестьянам будет невесело, если они лишатся своих празднеств… хотя горожанам, скорее всего, нет дела до старинных обычаев. Да-да, я знаю, что под небесами есть лишь одно имя, несущее нам спасение, но, возможно, тем, кто связан столь тесными узами с землей, мало одного лишь спасения…

Гвенвифар хотела было возразить, но сдержалась и промолчала. В конце концов, Кевин — всего лишь старый калека и друид, а дни друидов казались Гвенвифар столь же далекими, как и времена владычества римлян. И даже Кевина при дворе знали не столько как мерлина Британии, сколько как непревзойденного арфиста. Священники не относились к нему с таким почтением, как некогда к Талиесину, человеку мудрому и великодушному, — Кевин был остер и невоздержан на язык, особенно в спорах. И все же Кевин знал старинные обычаи и законы лучше самого Артура, и Артур привык обращаться к нему за советом, если дело оказывалось связано с древними традициями.

— Если бы мы не собирались устроить встречу в тесном семейном кругу, я велела бы мерлину порадовать нас сегодня своей музыкой.

Артур улыбнулся.

— Я могу послать к нему слугу с просьбой, если хочешь, но столь искусному музыканту не приказывают — даже короли. Можно пригласить его за наш стол и попросить оказать нам честь, спеть что-нибудь для нас.

Гвенвифар улыбнулась в ответ и поинтересовалась:

— Так кто же кого должен просить — король подданного или наоборот?