Пленник реторты

— Вам, вероятно, известно, ваше высочество, что Святая Инквизиция не просто ведет охоту за отступниками от веры и нечестивыми колдунами, но всячески искореняет запретные знания.

— Да, мне это известно, — нетерпеливо кивнул Дипольд. — И что с того?

Инквизитор, однако, не спешил вносить ясность:

— Вам также должно быть известно, что любые магиерские гримуары и прочие труды, имеющие отношение к черным искусствам, подлежат немедленному изъятию.

— Да известно-известно! Не пойму только, к чему вы клоните, святой отец?

— Терпение, ваше высочество, я прошу лишь толику терпения! — Геберхольд вскинул руки в просительно-предупреждающем жесте. Продолжил: — А знаете ли вы, что запретные трактаты вовсе не сжигаются Святой Инквизицией, как принято думать, и не уничтожаются каким-либо иным способом?

— Вот как?! — искренне изумился Дипольд. — А я всегда полагал…

— Это распространенное заблуждение, — мягко остановил его Геберхольд. — И не в наших интересах его рассеивать. На самом деле нам приходится переправлять все изъятые гримуары в закрытые инквизиторские библиотеки и скрипториумы, и там — штудировать их от корки до корки, от первой буквы до последней. И, по возможности, разбираться в прочитанном. А кое-что даже конспектировать.

— Святые отцы читают магиерские книги?! — покачал головой пораженный Дипольд. — И переписывают их?!

Магистр кивнул:

— Нам это необходимо, во-первых, для предъявления арестованным еретикам и колдунам адекватных обвинений на судебных процессах. И во-вторых, для сбора сведений о потенциальных возможностях и умениях других, не выведенных еще на чистую воду врагов истинной Веры, кои используют в своей богопротивной и человеконенавистнической практике такие же книги.

— Вообще-то никогда прежде я ни над чем подобным не задумывался, — признался Дипольд. — Не было повода, знаете ли. Но все равно не понимаю, какое отношение все сказанное вами имеет ко мне?

— Поймете, ваше высочество. Скоро поймете. Но сначала я хочу объяснить, что имперская Инквизиция поневоле становится хранительницей запретных знаний.

— Что ж, считайте, это я уже усвоил, святой отец, — ответил Дипольд.

— Разумеется, все собранные сведения мы храним исключительно в обобщенном, теоретическом виде, — сухо добавил магистр. — Ни в коей мере не прибегая к ним на практике. Да и не имея для того соответствующей м-м-м… скажем так, магиерской квалификации.

«Потому и не прибегая, — мысленно ухмыльнулся Дипольд. — Наверняка только поэтому». Мысль была слишком дерзкой, кощунственной и опасной даже для кронпринца, а потому вслух он произнес лишь кратко-выжидательное:

— И?

— Вы, конечно, слышали о печальных событиях, произошедших в Прагсбурге, ваше высочество? — не столько спросил, сколько констатировал очевидный факт инквизитор.

— Вы имеете в виду буйство глиняного голема, сотворенного Лебиусом? — все же уточнил Дипольд.

— Именно. Глиняного монстра взяли на себя имперские войска, подтянутые к городу. Были немалые потери, но его, в конце-концов, разбили в пыль и прах из бомбард, хандканнонов и арбалетов. Святую же Инквизицию больше интересовала не сама взбесившаяся тварь, а ее создатель. Лебиус Марагалиус.

— Он сбежал от вас, святой отец, — с невинным видом, как бы между прочим, напомнил Дипольд.

— Это так, — бесстрастно признал Геберхольд. — Это он смог. Однако ему не удалось скрыть от нас свои помыслы. Лебиус покидал Прагсбург в великой спешке и оттого не сумел замести всех следов. У него попросту не было времени вывезти запрещенные книги и уничтожить собственные записи. В итоге нам стало кое-что известно о его работах. О сокровенной их сути.

— Да? — Дипольд заинтересовался. — В самом деле?

— Мы провели тщательнейшее расследование и обнаружили тайное логово Лебиуса. Оттуда было изъято множество рукописей и свитков, посвященных самым разным областям темных знаний, а также конспекты, дневники, пометки и описания, сделанные рукой самого Марагалиуса, — продолжал интриговать инквизитор. — Интересов у Лебиуса, как выяснилось, было немало. Чрезвычайно разносторонней натурой оказался этот прагсбуржец. К тому же значительная часть найденных в магиерском тайнике гримуаров и манускриптов была зашифрована либо укрыта от разума непосвященных витиеватыми иносказаниями. Тем не менее опытнейшим чтецам инквизиции все же удалось из отрывочных и путаных сведений вычленить главное направление изысканий Лебиуса.

— И что же интересовало колдуна в первую очередь? — не удержался от вопроса Дипольд.

Магистр выдержал должную — ни мгновением больше, ни мгновением меньше — паузу и лишь затем ответил:

— Vis vitalis, именуемая также vigor, а в иных источниках известная как vitalitas, а в третьих упоминаемая, как cupodo lucis. [16]

— Святой отец, пожалуйста! — скривившись, взмолился Дипольд. — Я ничуть не сомневаюсь в вашей учености. Так к чему сейчас все эти неведомые словеса незнакомого мне языка?

— Vis vitalis — суть жизненная сила, — пояснил Геберхольд. — Способы изъятия ее у других, обретение власти над нею и использование в своих интересах — вот что занимало Лебиуса больше всего.