Пленник замка Зенды

Свет в комнате погас, и я услышал, как Детчард задвинул засов на двери. Потом все стихло. А еще через некоторое время я услышал всхлипывания. Король плакал! Бедняга, он думал, что никто его сейчас не слышит. Я мог бы попытаться ободрить его, но риск был велик, и я решил не обнаруживать своего присутствия. Я боялся, что, услышав за окном голос друга, король не сможет сдержать эмоций и невольно выдаст меня.

Нет, этой ночью ничего больше предпринимать было нельзя. Теперь мне нужно благополучно вернуться и захватить с собой убитого. Если я оставлю его здесь, все тут же поймут, что мы замышляем.

Я отвязал лодку и влез в нее. Ветер сейчас, на мое счастье, задул еще сильнее, и плеска весел никто на берегу расслышать не мог. Я греб изо всех сил к тому месту, где меня поджидали Сапт и Фриц. Вдруг за моей спиной послышался свист.

– Здорово, Макс! – крикнул кто-то с противоположного берега рва.

Я уже добрался до места и тихо окликнул Сапта. Он бросил мне веревку. Я обвязал ею тело злосчастного человека, затем выбрался на берег сам.

– Тяните веревку и свистите вашим людям, – сказал я.

Совместными усилиями мы вытащили на берег тело Макса. Сапт уже хотел дать знак людям из нашего отряда, когда мы заметили трех всадников со стороны замка. В темноте они явно не замечали нас и, скорее всего, проехали бы мимо. Но, на беду, кому-то из нашего отряда пришло в голову их окликнуть.

– Ну и темень, черт побери! – раздался в ответ звонкий голос Руперта Хенцау.

Немедленно прогремел выстрел, наши люди тоже не остались в долгу.

– Попробуй достать их саблей! – закричал Руперт.

– Не могу, – ответил другой, – их тут трое! Беги, Руперт, пока они тебя не сцапали!

Я схватил дубинку и поспешил туда, откуда слышались голоса. Сапт и Фриц последовали за мной. Внезапно я увидел морду коня. Я поднял голову. Всадник, наклонившись к лошадиной шее, силился что-то разглядеть на земле.

– Ты еще жив, Крафштейн? – спросил он.

Ответа не последовало, зато теперь я не сомневался, что передо мной был Руперт Хенцау. Я выпрыгнул из кустов.

– Ну, наконец-то мы встретились! – воскликнул я.

Мне представлялась редкостная возможность разделаться с этим наглецом. Спутники его по ночной вылазке то ли ускакали, то ли были сражены в бою. Мы оставались один на один, и мне надо было только выбить у него из рук саблю. С минуты на минуту Сапт и Фриц поравняются со мной, и тогда Руперту останется либо сдаться в плен, либо погибнуть. Но Руперт рассудил иначе.

– О, да это наш дорогой лицедей! – внезапно завопил он и резко взмахнул саблей.

Я пригнул голову. Это спасло мне жизнь. Сабля опустилась на мою дубинку, и та разлетелась пополам. Я не стал испытывать больше судьбу и обратился в постыдное бегство. А в Руперта Хенцау словно дьявол вселился. Обернувшись, я увидел, как он пришпорил коня и на полном галопе прыгнул в ров. Сапт и Фриц посылали ему вслед выстрел за выстрелом, но ни одна пуля не причинила ему вреда. Ему, бесспорно, везло. Появись на небе хоть ненадолго луна, его изрешетили бы пулями. Тьма была его союзницей, и он успел заплыть за угол замка, где мы уже ничего не могли с ним сделать.

– Черт бы его побрал! – сквозь зубы процедил Сапт и усмехнулся.

– Был бы этот смельчак еще и честным человеком… – с сожалением проговорил я.

Мы сосчитали потери, Майкл понес ощутимый урон: Лоенгрем и Крафштейн лежали мертвыми. Но трое наших друзей тоже были убиты, и мы тяжело переживали их гибель. Все вышло совсем не так, как мы предполагали. И главное, мы упустили Руперта, а значит, нашу вылазку не удастся сохранить в тайне от Майкла. Словом, домой мы вернулись в самом подавленном настроении.

Глава XV. Беседа с искусителем

Если бы все это происходило в Англии, в наши распри было бы уже втянуто множество людей, ибо любой конфликт между представителями высших классов моментально собирает там множество сторонников и противников. Однако в Руритании на подобные вещи смотрят несколько по-другому. Вражда между различными кланами тут иногда передавалась из поколения в поколение, и вмешиваться третьим лицам если не запрещалось, то, во всяком случае, считалось нежелательным. Но всему есть предел, и события, описанные в предыдущей главе, всколыхнули даже привычных ко всему руританцев. Это осложняло нашу задачу. Впредь приходилось соблюдать еще больше предосторожностей, чем прежде.

Смерть отпрысков целых пяти аристократических семейств нечего было и пытаться скрыть. Вот почему я, не медля, издал королевский указ, в коем сетовал на возросшее число дуэлей и налагал на них строгие ограничения. Документ составил канцлер, и получилось очень сурово и – одновременно – выразительно. Затем я послал официальное извинение Майклу, а тот, в свою очередь, удостоил меня вежливого ответа. Что ж, ничего удивительного! При всей разнице устремлений нас с Майклом объединяло одно: ни я, ни он не могли раскрыть свои карты.