Пленник замка Зенды

— Трубу к окну велено было приделать нам с братом, ваше величество, — объяснил Йоханн. — Когда Руперт Хенцау — в этот день было его дежурство — распорядился насчет трубы, король тут же спросил: зачем это нужно? А Руперт Хенцау засмеялся и ответил, что король, верно, знает про лестницу Иакова, по которой праведники поднимаются на небо. Вот, мол, они и решили сделать для короля специальный проход в Царствие Небесное, а то его величеству придется подниматься по одной лестнице с простым народом. Потом он снова засмеялся и наполнил вином королевский бокал. Я посмотрел на короля. Он, хоть и неробкого десятка, — весь его род такой — побледнел. Ох, ваше величество, — Йоханн кинул на меня испуганный взгляд, — трудно, признаюсь я вам, спать спокойно в этом замке. Только и ждешь, что тебе горло перережут — для них это так же просто, как партию в карты сыграть. А господин Руперт, по-моему, даже предпочитает это занятие картам.

Йоханн замолчал. Теперь он явно рассказал все, что ему было известно. Я велел увести его и охранять как можно лучше. Напоследок я сказал ему:

— Если вас будут спрашивать, томится ли в Зенде узник, отвечайте правду. Но ни в коем случае не говорите никому, кто этот узник. Запомните: если хоть один человек в этом доме узнает истину, я пристрелю вас.

— Крепкий орешек, — повернувшись к Сапту, сказал я.

— Да уж куда крепче, — согласился Сапт. — Если так пойдет дальше, боюсь, что следующее лето вы по-прежнему встретите на руританском троне.

И он принялся изо всех сил ругать Майкла. Я устал и откинулся на подушки.

— Мне кажется, — медленно начал я, — все-таки можно вызволить короля. Я даже придумал два способа. Первый — подкупить кого-нибудь из шести негодяев.

— Невозможно, — отрезал Сапт.

— Будем надеяться, что вы ошибаетесь, — возразил я, — потому что шансов осуществить второй способ еще меньше, и, если только Всевышний не поможет нам, мы обречены на поражение.

Глава XIV. Ночная вылазка

Славный народ Руритании был бы потрясен, узнав о том, что я рассказал в предыдущей главе. Ведь, по официальным сведениям, я был опасно ранен во время охоты. В отчете о несчастном случае я попросил как можно сильнее сгустить краски.

Страну охватило волнение за жизнь государя, и это существенно повлияло на ход событий. С самого начала меня лечил прекрасный молодой врач — друг Фрица. Вот почему, несмотря на настойчивые просьбы членов медицинского факультета Стрелсау, я не допускал к себе ни одного эскулапа, принадлежащего к сей почтенной гильдии, чем нанес ощутимое оскорбление медицинской науке.

Маршал Стракенц прислал депешу, в которой сообщал, что, несмотря на настойчивые просьбы с его стороны и мои приказы, принцесса Флавия выехала в Тарленхайм, ибо хочет сама выхаживать раненого короля. Поскольку я вверил Флавию его заботам, маршал далее сообщал, что лично будет сопровождать ее. Я изо всех сил старался не возгордиться поступком принцессы, но у меня это плохо получалось, и я сам чувствовал, что просто свечусь от радости.

Герцог Стрелсау поверил, что моя жизнь в опасности. Эту новость мне принес Йоханн. Мы все-таки доверились ему настолько, что отправили обратно к герцогу. По возвращении он сказал, что задержался на свидании с девушкой, за что Руперт Хенцау жестоко выпорол его. Наказание оскорбило Йоханна до глубины души. Когда же Черный Майкл похвалил Руперта, Йоханн обиделся еще больше и теперь готов был сделать все что угодно, только бы отомстить обидчикам.

Увидев меня не в постели, а на ногах, Флавия так обрадовалась, что я даже спустя много лет не могу спокойно вспоминать об этом. Читатель легко догадается, что я не мог равнодушно взирать на нее. Когда же она принялась корить меня за то, что я не доверяю ей и не сообщил, в чем дело, я и вовсе растаял.

Ее приезд был подобен чуду. Наверное, так должен чувствовать себя грешник, которого по ошибке взяли на небо. Конечно, он понимает, что скоро недоразумение выяснится, однако именно это сознание придает невиданное блаженство каждому мигу, проведенному в райских кушах.

Мое блаженство длилось целых два дня. А герцог Стрелсау в это время готовился к охоте. И, как я ни пытался оттянуть неизбежное, момент решительных действий близился. Выжидать дальше было опасно, и мы с Саптом решили нанести удар. Нас подстегнуло последнее сообщение Йоханна. По его словам, король терял силы на глазах. Видимо, здоровье его не выдержало тюремного заключения. Он побледнел, ослаб и, казалось, смирился со своей участью. Мы поняли: если не поторопиться, нам просто некого будет спасать. Кроме того, теперь мы могли действовать со спокойной совестью. Если раньше можно было опасаться, что мы приблизим гибель короля, то сейчас мы все же могли спасти его. И если по нашей вине его сразят пулей или кинжалом, это будет не хуже долгой, мучительной смерти в подземелье, которая была ему уготована.