Пленник Зенды. Месть Руперта

– Неужели вы до сих пор меня не изучили? – Рудольф опустил свою саблю, указывая левой рукой на оружие врага. Но что-то настораживало его – возможно, выражение глаз Руперта, в которых светились торжество и презрение к простодушию противника.

– Вы обещаете, что не прикоснетесь ко мне, пока я буду подбирать саблю? – спросил Руперт, отступив еще на пару дюймов к каминной полке.

– Обещаю. Скорее – я не стану ждать дольше.

– И вы не убьете меня безоружным? – не унимался Руперт.

– Нет, но…

Оборвав фразу, Рудольф бросил свою саблю и прыгнул вперед. Он разгадал трюк, когда рука Руперта метнулась к рукоятке одного из револьверов на полке, и обхватил руками противника. Но Руперт уже держал револьвер.

По всей вероятности, оба не слышали скрипа старых ступенек, хотя он казался мне достаточно громким, чтобы разбудить мертвеца. Роза подняла тревогу – Берненштейн и я (точнее, я и Берненштейн, так как я был впереди) мчались наверх. За нами следовал Ришенхайм, а за ним – дюжина парней, спотыкающихся и толкающих друг друга. Мы опережали их и беспрепятственно поднимались по ступенькам. Но Ришенхайм угодил в свалку и старался выбраться из толпы. Когда мы достигли последней площадки, они поднялись на первую. В доме слышались шум и крики, эхо которых, возможно, проникало сквозь стены на улицу. Но я ни на что не обращал внимания, стремясь добраться до комнаты, где находился Рудольф. Дверь не задержала нас ни на секунду. Я ворвался в комнату, а за мной последовал Берненштейн, захлопнув дверь и прислонившись к ней спиной, когда топот ног уже раздавался на последнем пролете лестницы. В тот же момент грянул револьверный выстрел.

Мы с лейтенантом стояли неподвижно – он у двери, а я в шаге от него. Глазам нашим предстало странное зрелище. Пороховой дым клубился вокруг, но никто вроде бы не был ранен. Револьвер с дымящимся стволом находился в руке Руперта, но сам он был прижат к стене рядом с камином. Одной рукой Рудольф прижимал левую руку противника к стенной панели, а другой стиснул его правое запястье. Я медленно двинулся вперед – так как Рудольф не был вооружен, я намеревался потребовать перемирия и восстановить равные условия, но выражение его лица остановило меня. Щеки Рудольфа были бледны, а губы плотно сжаты, но меня поразил его взгляд, радостный и в то же время безжалостный, какого я еще никогда не видел. Я посмотрел на молодого Гентцау. Зубы Руперта впились в нижнюю губу, по лицу катился пот, на лбу вздулись синеватые вены, а взгляд был устремлен на Рудольфа Рассендилла. Подойдя ближе, я понял происходящее. Рука Руперта, держащая револьвер, дюйм за дюймом отодвигалась от мистера Рассендилла в сторону окна. Он знал, что побежден, – об этом говорили его глаза. Я шагнул к Рудольфу – он услышал это, так как на момент покосился на меня. Не знаю, что сказало ему мое лицо, но он покачал головой и снова устремил взгляд на Руперта. Револьвер все еще был в руке графа, но рука описала круг, и сейчас дуло было направлено ему в сердце. Движение прекратилось.

Я опять посмотрел на Руперта. Теперь на его губах играла улыбка, красивая голова откинулась назад к стене, а глаза о чем-то спрашивали Рудольфа Рассендилла. Я обратил взгляд в ту сторону, откуда должен был исходить ответ, ибо Рудольф не произносил ни слова. Быстрым движением он переместил хватку от запястья Руперта к кисти руки. Его указательный палец покоился на пальце Руперта, а тот, в свою очередь, лежал на спусковом крючке. Я не так уж и мягкосердечен, но все же попытался остановить Рудольфа, положив руку ему на плечо. Он не обратил внимания, а на большее я и не осмеливался. Руперт посмотрел на меня – я видел его взгляд, но что я мог ему сказать? Мои глаза вновь устремились на палец Рудольфа. В тот момент он плотно, словно петля, обвивал указательный палец Руперта.

Руперт продолжал улыбаться – его гордая голова, которую никогда не склонял стыд, не склонил и страх. Согнутый палец внезапно надавил, и грянул выстрел. Какой-то момент Руперт оставался у стены, придерживаемый рукой Рудольфа, потом рухнул на пол бесформенной грудой.

Берненштейн громко выругался и отскочил от двери. В комнату ворвались Ришенхайм и целая дюжина парней. Толкая друг друга, они требовали объяснить, что происходит и где король. Откуда-то позади послышался крик Розы. Но, попав в комнату, толпа оказалась под действием тех же чар, которые принудили Берненштейна и меня к бездействию. Только Ришенхайм с воплем побежал туда, где лежал его кузен. Остальные глазели молча. Посмотрев на них, Рудольф повернулся к ним спиной, протянул правую руку, которой только что убил Руперта, взял письмо с каминной полки, бросил взгляд на конверт и вскрыл его. Почерк уничтожил последние сомнения. Он разорвал письмо на мелкие кусочки и бросил их в огонь. Думаю, глаза всех присутствующих наблюдали, как они превращаются в черный пепел. Королева наконец была в безопасности.