Пленник золотой любви

– У тебя все получится, если перестанешь показывать другу клыки, – ко мне подкралась Лиза в пестром халате-кимоно и мягких плюшевых тапочках.

– Ночь была тяжелой, – я загнал правый верхний клык в десну нажатием пальца.

– Бедняжка, – Лиза проверила, не поднялась ли у меня температура. – Надеюсь, ты привыкнешь к новому распорядку дня. Иначе мне придется откатить назад. Мне так тебя жалко, малыш! Но я дала слово вернуть тебе счастье человеческой жизни.

– Отчаянно борюсь со своей природой… И не намерен сдаваться, – я разбил одно предложение на два.

Главное правило: говорить меньше и проще.

– Я приготовила тебе вкусный сюрприз, – хитренькая усмешка Лизы предвещала опасный подвох. – Сегодня ты научишься культуре еды современных богачей.

Отличная свежая еда была стимулом, поддерживавшим на плаву в изнурительной гонке за человеческими ощущениями. Забыв об угрозе и здесь напороться на подводный камень, я пришел с Лизой на кухню.

Меня ждали три разноцветных стакана со странно пахнущей кровью неизвестного происхождения. Приступать к дегустации тут же расхотелось, но Лиза напористо подала красный стакан:

– Попробуй, и угадай, кто.

Взяв микроскопическое количество крови в рот, я подержал ее на языке и, сморщив нос, проглотил вместе с набежавшей слюной. Некрасиво было плеваться в присутствии девушки.

– Мышами отдает, – честно сказал я.

– А здесь кто? – девушка подсунула мне желтый стакан.

– Хорек, – определил я по запаху, – а там, – я указал на синий стакан. – Птица… Не иначе, у кого-то из твоих друзей скончался попугай.

– Голубая норка, – Лиза приподняла сначала желтый стакан, затем красный, – и королевская шиншилла породы крем-брюле.

– На вкус отнюдь не крем-брюле.

– Неважно, какой у нее вкус. Ты попробовал самый дорогой на свете деликатес для вампира. Шуба из королевской шиншиллы стоит двадцать тысяч долларов.

– Будь я молью, наверное, смог бы оценить по достоинству деликатесный мех, – я решил отстоять свое право на нормальную еду. – Однако я не моль, и кровь – не шкурка. Видишь ли, дорогуша, разные части тела шиншилл оцениваются по-разному. Кровь является отходом производства. Она не стоит и гроша.

– На что тебе писательская фантазия? Представь, что твой завтрак оценили на престижном аукционе дороже шубы. Познай психологию современного богача! Почувствуй вкус денег на языке!

Лизнув крови шиншиллы, я нарочито закашлялся.

– Ти-и-ш! – разочарованно взвыла Лиза.

– По твоей просьбе я задействовал воображение. У денег не очень-то приятный запах, и гастрономические свойства банкнот не назовешь отменными.

– Можно подумать, мне в кайф давиться на банкетах морскими гребешками и разной ползучей гадостью типа улиток и мидий. А осьминоги с каракатицами – вообще бячная бяка! Тьфу! Но я все это ем, и никому не жалуюсь. Каждый раз, когда прихожу в гости к Коньковым, они угощают меня бутербродом в половину багета с вот таким слоем черной икры, – девушка на пальцах показала, насколько трагично ее пребывание в замке городничего. – Я не люблю черную икру, но знаю, что она стоит три тыщи за маленькую баночку. Поэтому никогда не скажу Валерику с Наташкой: “Жрите сами свои бутерброды”.

– В старину богатые люди могли позволить себе кушать то, что им нравится, а не то, что всего дороже и моднее, – я ударился в воспоминания. – Как закажут мои любимые папенька с маменькой кухарке подать к ужину индюка с черносливом, стерляжью уху да расстегаи с творожной начинкой… Диковинных устрисов у нас на столе не водилось, все родное, деревенское, сытное. И поныне милей моему сердцу и желудку откормленный теленок, овечка, индюшка иль курочка. А мыши с хорьками и иже с ними напоминают о крайней нищете, о прозябании в лесах, но только не о процветании в достатке.

– Хочешь сказать, что я напрасно договорилась с директором Улминской зверофермы о поставке эксклюзивных деликатесов? – Лиза стукнула обеими руками по столешнице. – Я выслушала миллион гадостей, позволила лысому хмырю смеяться надо мной и говорить, что некоторые богатые идиоты держат дома крокодилов, а одна обеспеченная дурочка решила всех переплюнуть и завела себе вампира!

– Лизонька, я потрясен величиною принесенной тобой жертвы. Право слово, я нисколечко не ожидал, что ты добровольно подвергнешь себя унижениям и оскорблениям. Все ради чего? Ради того, чтобы малая составная часть пушной твари, убиенной для потехи модниц, была внесена в мое меню? Как мне совестно! Я будто выставлен на солнышко… Я весь сгораю от стыда за то, что не проведал заранее о твоем намерении и не отговорил тебя.

– Еще я съездила на страусиную ферму в поселок Топинино, – Лиза подняла синий стакан, и я приготовился, что она выльет его содержимое мне на голову. – Это, к твоему сведению, не старый попугай, а двухлетний африканский страус!

– Круто! – я отрезвил опьяненную досадой девушку современным словом. – Дай попробовать. Мне не доводилось охотиться на страусов. Смею предположить, что они вкуснее индюков.