Пленники Барсова ущелья

Мальчик шел быстро, не останавливаясь, не оглядываясь, не думая об опасности.

Потолок пещеры стал еще ниже. Коридор начал петлять вправо, влево, сужался.

Ашот пригнулся, потом опустился на четвереньки и пробирался почти ползком. Лучинка в его руках трещала и каждое мгновение могла погаснуть. Но он и не думал возвращаться. Не о трупе барса думал сейчас Ашот — следов зверя здесь вовсе не было. Парня звал вперед интерес к новому, к неисследованным мирам, тот интерес, который так свойствен юности.

Когда наконец, ободрав колени об острые выступы скал, Ашот вышел из узкого прохода и очутился в обширной пещере, он был уже так далеко от входа, что снаружи до него не доносилось ни звука. И тут неопределенное, похожее на страх чувство охватило его.

— Пустяки! — сказал он громко, чтобы успокоить себя, но, словно в ответ ему, из дальнего темного угла пещеры донесся дикий хохот.

Сердце у Ашота дрогнуло и, показалось ему, остановилось. А эхо подхватило этот хохот — холодный, сухой, страшный, и он зловеще гремел под сводами пещеры.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ О том, как пропавшие ищут пропавшего

Сначала Шушик звала Ашота, но он не отзывался, и девочка решила, что кричать бесполезно. «Думает напугать меня, мстит».

Однако вскоре ее беспокойство усилилось.

— Что же делать, Саркис? Не пойти ли и нам за ним? — дрожащим голосом спросила она.

Саркис тоже был обеспокоен. Прежде он бесстрастно сказал бы: «А какое мне дело? Как пошел, так пусть и вернется». Но теперь… Нет, теперь, после всех злоключений, слово товарищ совсем по-иному звучало в сердце Саркиса. Конечно, определенную роль играл и страх перед новой неведомой бедой. Он, этот страх, подсказы вал: поддержи товарища, чтобы завтра и он мог тебя поддержать, помочь тебе. Но это не было уже одной только корыстью, одним эгоистическим расчетом. Это было и понимание того, что один в поле не воин. Наконец-то сын Паруйра постиг эту глубокую истину. И именно это новое сознание подсказало Саркису поступок на который раньше он никогда не решился бы.

Взяв две смолистые ветки, Саркис зажег их и вошел в пещеру. Ему было боязно, и, чтобы подбодрить себя, он все время кричал:

— Ашот! Ашот!

Прижимая к груди охапку веток, за Саркисом пробиралась и Шушик, все время спотыкаясь о белеющие на полу кости.

Неровный свет факелов плясал на стенах и отбрасывал от Саркиса длинную-предлинную тень. Да и сам он, худой и длинный, был похож на тень.

«Каким он стал смелым!» — удивлялась Шушик, не понимая, что не смелость вела Саркиса вперед, а властная потребность отплатить добром за добро. Это стремление он испытывал впервые в жизни.

Там, где путь разветвлялся, Саркис в нерешительности остановился. Куда пошел Ашот — налево или направо?

— У тебя гаснет огонь. На, возьми новую ветку, — шепнула ему Шушик. Она почему-то боялась говорить громко и вздрагивала всякий раз, как Саркис кричал «Ашот».

Саркис взял у Шушик ветку, попытался разжечь ею свою, но сделал это неловко, и обе погасли.

Сначала ребята не могли даже разглядеть друг друга. Однако постепенно глаза их привыкли к темноте, да она как будто и рассеялась, сменившись сумраком, в котором можно было кое-как пробираться.

— Пойдем назад, — испуганно прошептала Шушик.

Но Саркис, как мужчина, не мог на это согласиться.

— Нет, пока мы не нашли товарища, мы не имеем права уйти отсюда. Пойдем вправо, по этому широкому проходу, — сказал он и пошел вперед.

Чем дальше они шли, тем темнее становилось вокруг. Было ясно, что без огня здесь делать нечего. Саркис упрямо сделал еще несколько шагов в глубь пещеры, и вдруг какой-то звук заставил его замереть. Кошка! Жалобно мяукала кошка!

Они прислушались. Звук повторился — самое настоящее мяуканье, — а за ним последовал другой, тоже очень знакомый: кошачье урчание и… отчаянный писк мыши.

Но может ли быть кошка в этом подземном мире?

Шушик инстинктивно ухватилась за Саркиса и почувствовала, что он дрожит.

Снова раздался писк, откуда-то с потолка пещеры.

Ребята подняли голову и увидели… Нет, не кошку и не мышь увидели они там, а большую круглую голову, круглые, светящиеся фосфором во тьме глаза.

— Ай, ай! — не своим голосом заорал Саркис.

И тут произошло нечто удивительное. Кошка внезапно обрела крылья и, мягко взмахивая ими, пронеслась у ребят над головами.

— Сова! — пробормотал Саркис и попятился. Спотыкаясь о камни, натыкаясь на кости, они бежали к выходу, и им казалось, что из темноты хищно смотрят им вслед страшные существа.

На воздухе они набрали лучин и даже зажгли их, но вернуться в пещеру не решились. Саркис, правда, снова вспомнив о чувстве чести, сделал несколько шагов ко входу в пещеру, но ему было ясно, что Шушик начнет кричать, отговаривать его от опасного предприятия. Именно так и произошло. Шушик закричала, и он вернулся.

— Нехорошо! Нехорошо, Шушик, что не даешь мне идти на поиски Ашота. — В его голосе звучала обида.

— А не лучше ли найти нам Асо и Гагика и сказать им? Не лучше ли пойти в пещеру всем вместе?

— Ладно, — неохотно согласился Саркис.