Пленники Барсова ущелья

По его знаку на арену выпустили льва — огненно-рыжего, подвижного, свирепого зверя. Смбат почувствовал, что ему грозит неминуемая смерть, но он хладнокровно следил за движениями врага. Он знал, что лев, нападая, нацеливается на свою жертву метров за семь-восемь, а затем кидается на нее. Так делают и барс, и тигр, и дикая кошка. Тому, кто знает это, нетрудно избежать нападения. Как только лев соберется пружиной — отскочи в сторону. Он не бросится на тебя, не побежит, а прижмется к земле и снова начнет готовиться к прыжку. Если не растеряешься, уцелеешь. Так Смбат и сделал. Когда лев выскочил, он отпрянул в сторону, затем мгновенно схватил льва за гриву, вскочил ему на спину и начал со страшной силой сжимать зверю горло. Лев задыхался, тряс головой, телом, носился по арене, но вскоре дыхание его прервалось, так впились в шею твердые, как сталь, пальцы мужественного человека. Лев упал, и из его полураскрытой пасти вывалился язык.

Толпа, обезумевшая от восторга, стала бурно аплодировать Смбату. Раздались крики:

— Свободу, свободу ему!

Император Маврикий был вынужден подать знак, и Смбата освободили.

Ашот на мгновение умолк, помешал палкой в огне и уже другим тоном продолжал:

— Барс еще у нас в ущелье, мы еще можем встретиться с ним. Кто знает, может быть, он и не подох еще. Завтра мы пойдем по его следам. Вы знаете теперь, как такие хищники нападают на человека? Знаете. Так вот, если не растеряетесь, он не сможет причинить вам никакого вреда. Медведь, должно быть, первый раз в жизни имел дело с таким зверем, иначе и он, конечно, отскочил бы в сторону, пока барс был еще в воздухе.

— Ашот, твой рассказ переродил меня! — патетически произнес Гагик. — Я готов сейчас же, сию минуту встретиться с каким-нибудь львом, схватить его за гриву и вскочить на спину. Честное слово! Кровь моя так и кипит. Идем на барса! — И, схватив головню, Гагик пошел к выходу.

— Думаете, назад позову? Пусть пойдет, поупражняется, сердце укрепит, — смеясь, сказал Ашот.

А Гагик, выйдя из пещеры, растерянно остановился. Тяжелая мгла опустилась на ущелье.

«Придется идти, иначе подумают, что испугался», — решил он и сделал еще несколько шагов вперед. Головня трещала, сыпала искры, и они, словно падающие звезды, освещали на мгновение все вокруг.

— Пойдем поглядим, может быть, барс пришел вечером за останками нашего медведя, — сказал Ашот.

Но намерение у него было другое. Собираясь повести товарищей на поиски барса, он хотел заранее закалить их сердца и волю.

Взяв факелы, все вышли из пещеры. У костра остался один Саркис.

— Ох, и вы сюда? — воскликнул Гагик. — Будто одного меня для барса было мало! — Но тут же он устрашился своих слов: «А вдруг в самом деле назад уйдут?»

Размахивая пылающими головнями, ребята спустились в ущелье с таким шумом и гамом, что, кажется, встреть их целая стая тигров, и те бы испугались и в ужасе бежали.

Зрелище это снова воспламенило воображение Ашота и возродило его сумасбродные мечты.

Размахивая копьями, ребята дошли до «поля боя» и, по команде Ашота, метнули свое оружие прямо в брюхо медведю.

Затем при свете головешек они обследовали все вокруг, но не нашли никаких новых следов. Только старые, оставленные барсом, еще видневшиеся на снегу следы говорили о том, что зверь не шел, а почти полз, так он был слаб.

— Ну, теперь совсем ясно. Завтра мы с вами пойдем по этим следам. А сейчас вернемся домой.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ О том, что человек мужает в борьбе

Однако ночь эта была для Ашота беспокойной. Так, вероятно, проводит ее полководец накануне решительного сражения. Да Ашот и воображал себя маленьким полководцем. То и дело поднимая с лежанки голову, он осматривал свое «войско» — ласково и гордо. Ну чем не Георг Марзпетуни[45] в канун битвы под Гарни!

Взбудораженный своими воинственными мыслями, Ашот несколько раз вскакивал и выглядывал из пещеры. Но до рассвета было еще далеко.

Но вот ребята начали просыпаться. Первым встал Гагик. Подмигнув Ашоту, он тоном заговорщика спросил:

— Что, хаш не готов еще? Нет? Так чего же ты так рано поднялся?

Ашот фыркнул и покачал головой.

Гагик пошел в угол пещеры, где стоял кувшин с водой, которой они пользовались вместо соли Известняк, растворенный в ней, оседал на дне, а соль, как более легкая, насыщала верхний слой воды. Гагик «посолил» хаш и умильно посмотрел на Ашота:

— Не начнем ли, Ашот-джан?

Ашот открыл дверь пещеры:

— Э, да на дворе-то еще ночь!

— Ну какая там ночь! Вон петух куропачий уже два раза пропел! Асо, выйди-ка наружу, погляди по звездам — не пора ли?

Асо, поеживаясь, вышел. Пожалуй, не так уж было холодно, но истощенному мальчику казалось, что стоят январские морозы.

— Утренняя звезда еще не взошла, — объявил он вернувшись.

— Ах, наивный пастух! Не можешь даже соврать ради такого случая! — досадливо поморщился Гагик.

Но кому была охота считаться со звездами, когда от костра тянуло кружащим голову запахом хаша?

— Ладно, начнем. И кушайте посытнее. Мы пойдем искать зверя, и неизвестно, когда вернемся.