Пленники данного. Восприятие очевидного в разуме и безумии

Жизнь и смерть есть два лица прощения, две формы его существования. Первая предшествует прощению, вторая за ним следует. Но при всем том, само прощение находится где-то посредине, между этими двумя формами существования. Оно означает то, что различие между жизнью и смертью есть различие присутствия, различие в присутствии. Или, по-другому: различие, которое находится исключительно в акте различия, различие, возникающее из акта различия. И здесь мы сталкиваемся с любопытным, на наш взгляд, парадоксом: акт различия, назовем его различением, порождает различие, то есть то, что должно оставаться после того, как различение состоялось. Но так, как задумано, не получается. Различие, порожденное различением не остается, не получает места после акта различия; различение рождает и само же убивает то, что им рождается. То, в чем оно может иметь место и то, где оно может расположиться, исчезает одновременно с тем, как различение заканчивается. Иначе говоря, любое различие указывает лишь на тот факт, что его не произошло. Ситуация осложняется еще следующим: различие, в строгом смысле слова, не является знаком, оно знаку предшествует. Знак всегда является остатком различия. Получается, что указание различия на свое, не имевшее место событие, не реализуется в знаке и не становится полноценной сигнификацией. Происходит нечто другое. Различие, которое делает знак возможным и, вместе с этим, является местом знака, разобщает знак с реальностью, на которую он нацеливается. В качестве остатка или не имевшего места события, различие, вопреки общему представлению, отводит означающее от означаемого, они никогда не сходятся и не соотносятся друг с другом в том, что принято называть знаком. В различии знак помещается внутрь не произошедшего события, он означает то, чего не существует; знак не создает реальность, он делает ее отсутствующей, превращает ее в то, что не происходит. Если быть совсем точным, то у различия нет данности, оно не дано, его нельзя означить. Это остаток, которого всегда нет. Знак отсылает именно к такому остатку, он находится в нем; лучше сказать, он из него не выходит. Таким вот образом, то, на что знак указывает, не существует и не может существовать, оно убивается, убивается самим знаковым указанием на него, самой природой знака. Знаковая реальность и реальность без знака никогда не совмещаются. В конечном счете, знак не имеет той синтетической функции, которая ему приписывается, которую мы хотим в нем видеть; мы, сами обладающие абсолютно знаковым сознанием. Знак конструирует не то, что мы считаем, что он конструирует. И если вдуматься, окажется, что мы все время оперируем тем, чего не знаем, чью природу мы принимаем за что-то другое. Ибо в знаке нам не дается ничего, кроме отсутствия, которое, будучи означенным, пропадает и никогда не появляется как таковое. Эти несколько замечаний пригодятся в дальнейшем, когда мы постараемся приблизиться к проблеме: как мыслить отсутствие? мыслить не как данность, не как то, что дается и берется, а как то, что не реализуется ни в какой данности. Мыслить то, что не находится в различии.