Пленники Долины

Грегори основательно подзабыл детские годы и стал рассказывать о продажных губернаторах, о том злосчастном случае, после которого стал контрабандистом. Теперь ему было незачем это скрывать. Он верил, что брезжущий на горизонте рассвет станет для него последним. Уже под утро, убаюканный серебристым голоском пленницы, Уайтлоу уснул. Девушка заботливо укрыла капитана одеялом и легла рядом.

Заред проснулась от стука в дверь и тут же покинула койку. Следом открыл глаза Грегори.

– Сейчас, иду, – расчесывая волосы пятерней, капитан подошел к двери.

Едва он отворил дверь, в каюту ворвался Джек Джерр. Старпом едва не пританцовывал от радости. За ним шел тот самый узник, имя которого, как думал Грегори, он никогда не запомнит. Роба заключенного была разрезана в нескольких местах, вокруг порезов темнели пятна. На левой щеке кровоточила ссадина, один глаз заплыл так, что осталась лишь маленькая щелка. Заред тихо вскрикнула и выскочила вон. Узник проводил девушку удивленным взглядом единственного здорового глаза.

– Капитан, они уходят! – выпалил Джек радостно.

– Кто уходит?! – Уайтлоу боялся поверить в то, о чем мог только мечтать.

– Корабль Бальтазара Хоккинса только что развернулся и идет курсом на материк.

Не дослушав окончания фразы, капитан схватил подзорную трубу и выбежал на балкон. Все происходило именно так, как говорил его помощник.

– Ну и ну! – развел Грегори руками. – Значит, ему все-таки удалось. Интересно, как?

– Какая разница?! – энергично похлопал Джек капитана по спине. – Главное, что мы живы. Хотя любопытно, конечно, – согласился он поспешно. – Пойдем, расспросим.

Капитан и первый помощник вернулись в каюту. Обнаженный по пояс, Ланс сидел за столом и полосками разорванного полотенца бинтовал руку. Грегори еще раз отметил великолепную физическую форму заключенного. На его теле не было ни капли лишнего жира. Под кожей перекатывались мускулы, не слишком массивные, однако такому рельефу позавидовал бы любой цирковой атлет.

– Я понимаю, что ты устал, – почти по-дружески начал Уайтлоу. – Но нам не терпится узнать, что же ты такого сказал Бальтазару, что он удирает, как побитая собака?

– Все значительно проще, чем вы думаете, – многозначительно изрек каторжанин. – Истину совсем необязательно искать на дне глубокого сундука. Иногда достаточно пошарить по столу. И глоток крепкого рома в этом деле никогда не станет лишним…

* * *

После нападения пиратов команда в срочном порядке заделывала пробоины, меняла порванные паруса; заключенные еще усерднее откачивали воду и драили палубу. Грегори сократил время отдыха и лично руководил восстановительными работами. Через три дня «Долгий путь» был более-менее залатан и продолжил плавание…

Себастьяна раздражало на корабле все: запах немытых тел, вонь протухшей воды, щекочущий ноздри «аромат» корабельной древесины. Но теперь к старым раздражителям добавился еще один: лица Рогана и Ланса. Неудачная попытка сломать святошу закончилась ничем, а после напряженного разговора с верзилой, главарь почувствовал, что теряет влияние.

По правде говоря, сейчас Себастьяну было на это наплевать – уже который день он вынашивал план побега. Дэни и Рамон, словно верные псы, ни на шаг не отходили от своего хозяина.

План, придуманный Себастьяном, оказался обескураживающе прост. Оружие на корабле носили конвоиры, легкими шпагами были вооружены капитан и его помощники. Поэтому сначала требовалось избавиться от кандалов, затем разоружить конвоиров и взять в заложники капитана. Корабельная команда состояла из людей гражданских, и Себастьян не считал ее серьезным препятствием. Стрелки, обслуживающие баллисты и катапульты, прекрасно знали свое дело, но были неважными фехтовальщиками.

Однако без посторонней помощи исполнить задуманное было невозможно. Но Себастьян не стал бы затевать бунт, если бы не приберег на конец игры «козырной туз». В качестве счастливой карты узник получил бывшего приятеля, а ныне конвоира, Дориана Фредриксона. Немало золотишка прошло в свое время через их руки. Судя по тому, чем бывший подельник занимался теперь, он так и не сумел толково распорядиться награбленным. Получая мизерное жалованье, Дориан проклинал несправедливую судьбу, не расставаясь с надеждой, что в один прекрасный день все изменится, и ему больше не придется шарить на дне кармана в поисках последних монет.

Тем весомее прозвучали для него слова Себастьяна:

– Дориан, ты только представь, когда мы захватим корабль, это будет самый большой пиратский галеон на всем побережье Артуана. На протяжении сотен миль мы станем единовластными хозяевами. Нам даже не придется доказывать свою силу – торговцы не захотят вступать в бой, а предпочтут откупиться. За полгода заработаешь столько, сколько тебе не заплатят и за пять лет службы!