Пленники Долины

Неожиданно Христофор остановился. Опустив часы на землю, вознес руки к небу, нарисовал в воздухе руну и проговорил заклинание. И тут же в его ладонях заплясал светящийся шарик. Толкнув крохотное солнышко вниз, Христофор наблюдал, как магический светлячок спускается к песчаной отмели возле переправы, где несколько глотырей рвали панцирника.

Маг недовольно покачал головой и зашагал вниз. «Другого пути к горной крепости нет. Если, конечно, не пытаться перебраться на тот берег вплавь. Но в этом случае песочные часы станут еще большей обузой! Как бы не пришлось помогать! – подумал Ланс с досадой. – Если зубрила погибнет, Доминик отложит ритуал, а это, при сложившихся обстоятельствах, крайне нежелательно». Рука непроизвольно потянулась к мечу.

Ближайший к Христофору глотырь прекратил рвать добычу и, переваливаясь с лапы на лапу, неторопливо двинулся магу навстречу. Опыт подсказывал хищнику: человек не убежит. Сородичи заинтересованно подняли морды. Но Христофора совершенно не устраивала роль жертвы. Он вновь оставил песочные часы и, рисуя в воздухе магический знак, прокричал боевое заклинание. Из пустоты, из ничего возник пульсирующий бирюзовый сгусток. Даже на расстоянии Ланс чувствовал исходящий от него холод. Повертев сгусток в руках, Христофор придал ему форму шара и швырнул в хищников. Волна лютой стужи захлестнула глотырей, сковав прочнейшими ледяными оковами.

Затрещала вода, схваченная ледяным панцирем, а маг уже выводил очередную руну – руну огненной бури. Казалось, от грохота небо расколется надвое, но оно лишь излилось раскаленным дождем. Соприкасаясь с пламенем, лед превращался в пар, и вскоре отмель заволокло густым туманом. Когда же туман рассеялся, берег устилали обугленные тела глотырей.

Расправившись с хищниками, Христофор поднял песочные часы и благополучно миновал водную преграду.

Солнце почти село, сияния магического шара едва хватало, чтобы не сбиться с пути. Ланс поднялся. «Неплохо, – подумал он про боевые навыки мага, – теперь понятно, почему они отказались от охраны. Не совершил ли Бейонд ошибку, наделив такой силой людей? Ведь у любого могущества есть оборотная сторона – власть. Ничто так не развращает человека, как власть. Даже деньги меркнут в сравнении с ней. Что же должен испытывать маг, осознавая свое превосходство, к чему он должен стремиться? К еще большей власти?»

Преследователь потер виски, словно это могло помочь ему замкнуть последнее недостающее звено в цепочке рассуждений. Так и не найдя ответа, Ланс продолжил карабкаться по песчаному склону.

Маг ступил на переброшенное через расселину бревно. Раскинув руки в стороны, он осторожно продвигался вперед. Темнеющая громада горной крепости, заслоняя полнеба, находилась почти рядом. Сойдя с бревна, Христофор уже достиг ограждения, выложенного из плотно подогнанных каменных плит. На обитых железными листами воротах не было ни засова, ни замка. Но, похоже, мага это не беспокоило. Он сложил руки в молитвенном жесте, склонил голову и легонько толкнул створки рукой…

– Далеко собрался?

Посланник Конрада вздрогнул и обернулся. Голос принадлежал длинноволосому воину, вооруженному двумя короткими мечами.

Ситуация показалась Лансу нелепой. В самый ответственный момент ему – лучшему фехтовальщику Артуана – кто-то пытается помешать!

– Думаешь, ты самый лучший? – с усмешкой в голосе спросил длинноволосый, словно угадав мысли противника. Он сделал шаг, и лунный свет выбелил и без того бледную кожу, очертил тонкую линию рта, прямой нос и выступающий подбородок.

– Приветствую тебя, Морт, – спокойно произнес Ланс. – Я знал, что ты захочешь со мной встретиться. Но, поверь, сейчас не самое подходящее время.

– Генрих Мортинсон, если точнее, – поправил альбинос. – Верный слуга герцога Жюля Дюбуа.

Ланс вспомнил два образа одного и того же человека: строптивого герцога, ставшего в одночасье сгорбленным стариком с красными от слез глазами и трясущимися пальцами.

– Это ты пытался меня убить у реки?

– Я, – признался Морт. – Обидно только, что промахнулся.

– Мне жаль, что твоего господина казнили, – покривил Ланс душой. Он никогда не забывал, что предотвращенный поединок – это выигранный поединок. – Нам нечего с тобой делить, Морт. Я выполнял свою работу.

– Думаешь, я мщу за герцога? Вовсе нет. – Альбинос дерзко рассмеялся. – Твоими стараниями я застрял в этой дыре. Ответь на простой вопрос: что перевесит на весах справедливости – моя свобода или твоя жизнь? Может быть, ты собственнолично попросишь за меня перед Конрадом?

Морт демонстративно сплюнул под ноги.

– Наказание определил суд, и король не станет его отменять. Я могу просить, чтобы тебя перевели в другую тюрьму. Это все, что в моих силах, – чистосердечно признался Ланс.

– Отчего же? – засомневался Морт. – Поделись со мной женщинами, которые ласкали тебя, пока я жрал рисовую кашу. Нет, я буду снисходителен, – нарочито надменно заявил альбинос, – всеми женщинами делиться не надо, хватит и одной. Как ее там зовут? Кажется, Заред? Одну-то ты мне уступишь?