Пленники колдовских чар

Твердо решив не ехать ни на какую Лекарскую, которая к тому же была черт знает где, на отшибе, Ася успокоилась и занялась повседневными делами. Нужно было разобрать остальную почту, ответить на все письма и приглашения. Однако чем теснее стрелки часов прижимались к цифре XII, тем беспокойнее становилось на душе у девушки. Ее разбирало любопытство. Жизнь сироту чудесами не балует, а тут они посыпались на нее как из рога изобилия. И был у этих чудес один-единственный источник, хотя и малоприятный. Покончив с письмами, Ася принялась за вышивание, но игла не слушалась ее, то и дело норовя вонзиться в подушечку пальца. И когда горе-рукодельница укололась в третий раз, она отложила вышивку и позвала Трифона, велев заложить ландо. Вслед за старым слугой Ася позвала служанок одевать ее. Никаких изысков – темное, скромное платье и плащ с глубоким капюшоном.

Битый час катило ландо по пыльным, немощеным улицам, направляясь к Лекарской заставе. Здесь были только низенькие обывательские домишки, бедные лавки, трактиры для ямщиков и проезжающих из простонародья, да длинные казенные строения – склады с провиантом, фуражом и разными лекарскими снадобьями для военных нужд. Уверяя, что в этом медвежьем углу всякий знает, где находится его дом, Брюс сильно приукрасил действительность. Прохожие каждый раз указывали кучеру в разные стороны. Наконец, когда в бледном сиянии подступающей ночи смутно забелела сторожевая будка и полосатый шлагбаум, за которыми убегал к темным лесам и чухонским болотам Полковой тракт, справа от дороги показался высокий неосвещенный дом, над которым и впрямь возвышалась башенка с куполообразной крышей. Словно сами собой отворились кованые ворота, пропустив экипаж в просторный, запущенный сад перед домом колдуна. Ни одно окно в здании не светилось, лишь отблески светлого ночного неба лежали на стеклах.

Кучер остановил ландо у парадного крыльца, помог хозяйке сойти на землю. В это время отворилась половинка двустворчатых дверей и на крыльцо вышел мужчина в черном одеянии, по которому Ася сразу узнала его. Это был сам Брюс. В руке колдун держал фонарь, покачивая им, словно подавал кому-то знак. Она не сразу догадалась, что ей. Этот странный способ встречать гостей насторожил девушку. Она замешкалась. Оглянулась на кучера, который скрючился на козлах, словно уснув. Не решившись окликнуть его, Ася шагнула к крыльцу. Снова оглянулась. Кучер не изменил позы. Видимо, и в самом деле спал. Тогда она решила все-таки подойти к Брюсу и сказать ему, что, если он задумал недоброе, она не даст себя в обиду.

– Простите меня за столь мало торжественную встречу, Анна! – в свойственной ему манере обратился к ней колдун. – Время для появления моих слуг еще не настало, так что я один в доме.

Он спустился на несколько ступеней, чтобы подать девушке руку и помочь ей подняться.

– Что же это за слуги такие, – пробурчала та, – если прислуживают своему хозяину только ночью?

– Вы их увидите, – пообещал Брюс, – и, надеюсь, они вам понравятся.

Едва они переступили порог, как Ася почувствовала странный аромат. Он витал в воздухе, дразнил ноздри, словно воскурения восточных благовоний смешивались с запахом тлена. Брюс быстро вел гостью по анфиладе комнат, которая казалась бесконечной. Смутные силуэты статуй белели между книжных шкафов и живописных полотен в тяжелых позолоченных рамах. Ни столиков, ни стульев, ни кушеток девушка не заметила, словно приехала не в частный дом, а в академию де сиянс. В одной из комнат она даже увидела огромный шар, заключенный в тяжелые медные кольца. Видимо, это был глобус. Наконец они достигли цели – обширного зала, где пылали в громадном, словно соборный портал, камине куски бревен. Окна были плотно зашторены. Возле камина стояли два кресла. Хозяин дома жестом предложил гостье занять одно из них.

– Минутку терпения! – произнес он. – Сейчас я позову слуг.

Ася опустилась в кресло, с любопытством наблюдая за Брюсом. Страх, первоначально охвативший ее, прошел. Конечно, никогда еще ее не принимали таким странным образом, но таинственность, в которую хозяин облек свое гостеприимство, поневоле завораживала и успокаивала. Колдун между тем принес толстую книгу в кожаном переплете и положил ее на некое подобие церковной кафедры, словно намеревался прочесть проповедь. Это впечатление усиливалось черной мантией, в которую был облачен хозяин дома, словно католический священник в сутану. Такое сравнение было кощунственным, ибо ничего общего манипуляции Брюса со священнодействием не имели.