Пленники колдовских чар

– Не упоминайте их всуе, Анна! – не принял ее тона чародей. – В общении с духами нужен особый такт, иначе вино превратится в уксус, хлеб – в камень, а мясо станет пригодно к употреблению лишь падальщиками.

Глава пятая Среда Ветроград-XXI

Вызвав такси, Иволгин вернулся в свою мастерскую. Он содрал с себя шмотки и, толком не умывшись, рухнул в постель. И сразу перенесся в дивную страну, которую он уже однажды видел во сне. Мерцали масляные фонари на улицах. Из окон дворцов и богатых усадеб лился свет сотен свечей. Прохожие, что попроще, теснились к стенам, пропуская кареты господ, спешивших кто на бал, кто на вечерний прием, а кое-кто чтобы составить партию для игры в фараон или вист. Художник, который во сне опять был в образе согбенного старика, тоже направлялся в одно собрание, устроенное на манер аглицкого клуба. В сём клубе не ожидалось столь же изысканного веселья, какое предлагали балы-маскарады. Новомодным карточным играм его завсегдатаи предпочитали старинную зернь, да играли-то по мелочи, а чаще всего обменивались новостями, курили трубки или просто молчали, откинувшись в креслах, погруженные в собственные думы.

Этот своеобразный клуб находился на окраине города, там, где ютились обывательские домишки, злачные заведения и постоялые дворы. Дом был темный, приземистый. В узеньких оконцах его никогда не видно было света. А гости, стекавшиеся в него вечерами, не подходили к парадному, а проникали во внутренний двор, где была неприметная дверца, ведущая вниз, в обширные подвалы, для которых дом был лишь прикрытием, ибо истинное его предназначение заключалось именно в этом. Старик, каким Иволгин стал во сне, хорошо знал дорогу к этому загадочному строению. Опираясь на узловатую трость, он, не торопясь, шагал по мостовой. Старческая немощь не мешала ему испытывать воодушевление, ибо посещение этого клуба было единственным отдохновением для таких, как он, чья жизнь проходила в непрерывных трудах.

Миновав парадные, празднично освещенные улицы города, художник углубился в путаные переулки окраины.

Стуча стоптанными каблуками по деревянным мосткам, заменявшим здесь каменные мостовые, отгоняя тростью особо настырных собак, старик достиг заветного дома почти уже в кромешной тьме, если не считать полной луны, серебрившей лужи. Калитка была отворена, поэтому он беспрепятственно проник во двор. Там его встретил слуга с фонарем и помог добраться до дверцы, что находилась на несколько пядей ниже уровня двора. За дверцей оказалась щедро освещенная прихожая. Там у прибывшего взяли трость и шляпу. Потирая костлявые ладони, старик направился в общий зал, где был встречен другими завсегдатаями приветственными возгласами и кивками. И если до сего мгновения Иволгин еще помнил, что это сон, то теперь он был захвачен им полностью.

Художник Игорь Иволгин тридцати с лишним лет словно растворился в старом цверге Гриволе – ювелире и камнерезе. Хотя и не полностью. Какая-то толика сознания Гарика все еще оставалась в старике и с любопытством наблюдала за происходящим. Гриволу принесли кружку с горячим глинтвейном, потому что он изрядно продрог на ветру. Старый цверг с удовольствием опустился в мягкое кресло, отхлебнул из кружки и огляделся. Собралось обычное общество. Дряхлый Керб – старейшина городской общины цвергов – благосклонно выслушивал Цвирха – самого молодого из собравшихся. Платл и Сплит азартно метали на стол черно-белые кубики – резались в зернь. Атрак, Рист и Убах о чем-то горячо спорили. Товус, Облим, Хазаг, Кирик дремали в креслах, умудряясь при этом попыхивать короткими трубками.

Часть сознания, которая все еще оставалась в старике Гриволе от художника Иволгина, с удивлением узнавала в чертах этих почтенных старцев лица его знакомых из реального мира. Керб очень походил на почетного академика живописи и ваяния Иннокентия Ренатовича Баринова, ректора Ветроградского художественного училища, который Гарик когда-то оканчивал. Цвирх напоминал сильно состарившегося Цезаря Витальевича Рахманова – арт-директора издательства «Омела». Платл был вылитый Платоша Атлантов – однокашник Иволгина. Сплит – Семен Павлович Италийский – модный фотограф, подвизавшийся в модельном бизнесе. Антон Терентьевич Раков, Рустам Иванович Стрепетов, Ульян Борисович Ахрамеев, Тимофей Овалович Успенский, Хазар Антипович Григорьев, Кирьян Иринеевич Ковалев – все это были коллеги и конкуренты Гарика, как и он, впахивающие на ниве коммерческой живописи, и все они были здесь, хотя уже изрядно сгорбившиеся и постаревшие.