Пленники любви

Ни к чему приносить извинения Виктору за свою глупую демонстрацию. Ее сегодняшнее поведение лишь укрепит его в невыгодном о ней мнении и, скорее всего, наконец-то погасит несчастную страсть, которую она пробудила в нем так некстати. И это станет лучшим исходом. У нее никогда не было ни малейшего шанса. Удовлетворить свое к ней физическое влечение — вот все, чего он желал, но самодисциплина и подозрительность не позволяли ему поступиться гордостью… Ничего, скоро они расстанутся и все будет предано забвению… Все к лучшему, вяло подумала Хэлен. Моральные принципы, которым она строго следовала, говорили ей, что физическая близость без взаимной любви и обязательств была бы унизительной для ее достоинства, но девушка понимала, что не нашла бы в себе воли противиться, если бы Виктор решил провести с ней ночь и излечить мучительную боль, вместо того чтобы ждать, когда она исчезнет сама. И она должна быть благодарна ему за самообладание. Неземное блаженство, которое Хэлен испытала бы в его объятиях, могло быстро обернуться стыдом и унижением, когда она вспоминала бы о том, что он просто использовал ее, как используют доступных женщин, и потом вполне заслуженно презирал.

Над горами прокатился глухой рокочущий грохот и вскоре повторился снова, уже ближе. Хэлен вздохнула, подняв руки, откинула назад тяжелые волосы. Пора возвращаться назад. Сейчас начнется гроза, и гости уйдут в дом. Праздник скоро кончится. При мысли о возвращении на виллу в общество Виктора и остальных девушке стало не по себе. Но, так или иначе, через это придется пройти.

Хэлен повернулась и медленно побрела вдоль берега, но вдруг остановилась как вкопанная. Ноги ее окаменели. Он стоял в конце тропинки, там, где она терялась в песке. И наблюдал за ней.

Пульс застучал в ее висках, земля под ногами качнулась. Горячая волна пробежала по телу, вызывая сладкую дрожь, дыхание замерло в горле, а сердце неистово забилось. Сколько времени Уэстон стоял так, смотрел на нее и ждал? Может, уже пора уезжать, и он пришел позвать ее, так как кто-то подсказал ему, что она направилась к заливу? Это казалось самым естественным объяснением.

Внезапно налетел сильный порыв ветра, сопровождаемый резким раскатом грома, и девушка ускорила шаги. Но Виктор остался неподвижным, словно был одним из этих странных, таинственных каменных изваяний, сохранившихся на берегу с глубокой древности. Хэлен напряглась, пытаясь взять себя в руки. Она должна выбросить из головы безумные мысли. Он здесь только затем, чтобы поторопить ее назад, потому что пора уезжать. И в этом нет ничего таинственного, упорно повторила себе девушка и пошла быстрее, так как на песок уже упали первые тяжелые капли дождя, грозя каждый миг превратиться в ливень.

Хэлен, конечно, знала, что рано или поздно ей придется столкнуться с ним лицом к лицу и увидеть в глубине его серых глаз ледяное презрение, справедливо заслуженное ее нелепым поведением. Правда, она предпочла бы, чтобы это случилось потом, не наедине, а в обществе, в окружении людей, и она покорно приняла бы наказание за свою глупость. Сжав губы, девушка подошла к Уэстону достаточно близко, чтобы на его застывшем лице можно было разглядеть выражение глаз. А разглядев, Хэлен вздрогнула и опустила взгляд.

Нет, это было не презрение. Возмездие, вот что она прочла в них.

— Мне жаль, что вам пришлось идти за мной сюда.

Девушка знала, что должна вести себя как ни в чем не бывало, в этом заключалось ее спасение, если она, конечно, не хотела, чтобы океан презрения немедленно обрушился на ее голову. Но ее тонкий голосок прозвучал жалко, сдавленно. Изо всех сил стараясь дышать ровно, Хэлен попыталась обойти Уэстона кругом:

— Придется нам бежать, иначе мы промокнем до нитки.

— Нет.

Его рука обвилась вокруг ее шеи, и он привлек ее к себе. Голос Виктора, произнесший единственное слово, прозвучал глухо и отрывисто, он словно пытался удержать под контролем вулкан страсти, не дать ему взять верх над собой. Намокшая рубашка прилипла к телу, капли стекали по волосам и ручейками струились по суровому напряженному лицу. Он был так близко, что Хэлен чувствовала тепло его тела, жесткая линия губ неумолимо влекла ее своей обжигающей мужественностью, как слабую, ничтожную мошку влечет на гибельный для нее костер.

Хэлен начала бить дрожь, такая сильная, что она с трудом смогла выговорить:

— Пустите меня!

— Назовите хотя бы один серьезный довод, почему я должен это сделать! — яростно воскликнул Виктор и обеими руками сжал ее голову, погрузив пальцы в мокрые светлые пряди волос. — Вы прекрасно знаете, как я жажду обладать вашим грешным телом. Почему же я должен отказать себе в том, что свободно берут другие?

Что-то острое и путающее повернулось в душе Хэлен, она с трудом удержалась на ногах и невольно ухватилась за его руки, ища опоры. Когда ее пальцы сжали его твердые мускулы, девушка услышала, как он прерывисто и резко дышит, и с жалобным всхлипом выдавила.

— Вы не сделаете этого!