Пленники пылающей бездны

Еще задолго до рейса "ПВ-313" геофизики подтвердили: на границе литосферы с астеносферой кристаллические структуры переходят в аморфные. Кристаллы рухнули! А дальше? А глубже? Не рухнут ли молекулы? Не распадется ли атом? И что вообще тогда останется?

Современные электронные ультрамикроскопы и ионные проекторы позволили постичь до конца строение клетки и увидеть атом.

Современные радиотелескопы дали возможность увидеть новые галактики, недоступные прежде для наблюдений.

Лишь инструмента, с помощью которого ученые смогли бы заглянуть в центр планеты, создать не удавалось. Плотная завеса - почти три тысячи километров уплотненного вещества надежно скрывала ядро от глаз наблюдателей.

Оставалось самим пробиться сквозь астеносферу.

Именно поэтому геолог-изыскатель Дектярев связал свою судьбу с испытанием глубинных подземоходов. Его заветной целью было проникнуть в астеносферу. Здесь он надеялся обнаружить хотя бы отзвуки тех явлений, которые происходят в ядре, если не до конца, то в первом приближении понять, какие силы порождают землетрясения, передвигают континенты, перемещают магнитные полюса.

Подтрунивая над Биронтом и над его теорией переохлаждения, Николай Николаевич не мог не видеть в нем и своего союзника. Усилия атомиста были направлены к той же цели: увидеть превращения вещества под воздействием давления. Дектярева интересовала внешняя форма превращений, Биронта - внутренняя.

Вот сейчас, например, давление продолжает нарастать, а температура поднимается гораздо медленнее, чем это положено ей по законам физики. Спрашивается, во что же тогда переходит энергия сжатия?

Не будучи достаточно сильным в атомной физике, Николай Николаевич с нетерпением ждал, к каким выводам придет Биронт. Но, увы, тот устроил бунт и покинул кабину.

И вдруг появились мезоны.

Не сразу Николай Николаевич понял волнение Биронта. Свойства мезонов изучаются в каждой школе. Их обнаружили в 1937 году в атмосфере, где они образуются под воздействием космических лучей. Эти частицы в двести раз тяжелее электрона, имеют по величине такой же заряд, но по знаку могут быть и положительными и отрицательными ("тяжелые электроны"). Возникая, мезоны живут всего две миллионные доли секунды. Исчезая, они оставляют после себя обыкновенные электроны и излучение.

Исследователям долгое время не удавалось получить мезоны искусственной бомбардировкой атомов. Ведь космические лучи несут с собой огромную энергию. Стоит убрать атмосферу только на одно мгновение, чтобы все живое на земной поверхности обратилось в пепел. Да и не только на поверхности. Космическое излучение пронизывает толщи вод, достигая дна океана. Оно проникает на сотни метров в глубь каменных пород.

Искусственное получение мезонов стало возможным, когда в распоряжении атомистов оказались синхрофазотроны с энергией в миллиарды электроновольт.

Сюда, на глубину ста километров, не могли попасть мезоны, порожденные космическими лучами. Значит, приборы обнаружили какое-то другое излучение. И если оно не космического происхождения, то есть не попадает сюда извне, значит источник его спрятан в недрах земли.

Дектярев понял теперь, что взволновало Валентина Макаровича.

Мезоны возникали и гибли. Щелканье счетчика слилось в один сплошной звук, напоминающий звук дисковой пилы, идущей по сухому дереву. У Валентина Макаровича вздыбились волосы, приоткрылся рот, округлились глаза.

Что он сейчас переживал!

Мезоны принесли ему долгожданную весточку: вся толща астеносферы пронизана необычайно мощным излучением, о существовании которого Биронт догадывался еще там, наверху, у себя в кабинете. Излучение возникало в результате распада атомных ядер, но без выделения термоядерной энергии в виде тепла. Именно такая возможность была подсказана теорией переохлаждения.

Валентин Макарович ликовал. Ему хотелось кричать от радости, и он, пожалуй, сделал бы это, если бы в горле не появились спазмы. Вот они, первые факты! Гипотеза переохлаждения перестает быть гипотезой, она становится (и он теперь добьется этого!) такой же аксиомой, как и закон тяготения. Не зря положено столько трудов и перенесено столько огорчений. Истина торжествует!

Но очень скоро пыл ученого охладила другая, уже неприятная мысль: подземоход вместе с ним, Биронтом, движется навстречу излучению, породившему мезоны. Поглощающая способность астеносферы будет непрерывно падать. Экипаж подвергается такой опасности, вполне оценить которую не мог еще и сам Биронт.

Ясно одно: дальше смерть.

Валентин Макарович похолодел, посмотрел на Дектярева круглыми глазами. Он глотнул слюну и снова вцепился в переключатели. Кончики его длинных костлявых пальцев вспотели, так что от прикосновения их к рычажкам переключателей рычажки становились липкими.

Нет, ничто не могло сейчас заставить его уйти от пульта.

- Пока меня не было у пульта, вы не замечали появления мезонов? - спросил он у Дектярева. - Очень важно знать, на какой глубине появляются признаки излучения.

Николай Николаевич развел руками.

- Ну, ничего. Ничего... - успокоил себя атомист. - На обратном пути я уточню это.

12