Пленники пылающей бездны

В МИРЕ ОГНЯ И ХОЛОДА

1

Михеев скончался, не приходя в себя.

Труп завернули в простыни. Оставлять его в кабине было невозможно. Посоветовавшись, решили предать его своеобразной кремации. Андрей открыл выход в полость бура. Тело водителя положили во всасывающую трубу и на минуту включили двигатель...

Смерть товарища, затруднительное положение, в котором оказался подземный корабль, - все это сблизило людей. Они собрались в кабине механика. Скорюпин включил передатчик, Вадим сел к микрофону.

"Дорогие друзья! - заговорил он. - У нас случилось большое несчастье: погиб Петр Афанасьевич Михеев. Вот как это произошло..."

Рассказав о самопожертвовании водителя, Вадим умолк. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы остановить нервный тик на щеках.

"Кроме того, мы не имеем возможности возвратиться на поверхность. Излучение сильнее подземохода, оно не дает нам развернуться, - голос Вадима окреп, он выпрямился. - Едва ли вы сможете прийти к нам на помощь. Мы будем рассчитывать прежде всего на себя и не опустим руки, пока не вырвемся на поверхность. Мы будем продолжать борьбу..."

- Правильно, Вадим Сергеевич, - негромко подхватил Дектярев. - Вот замечательное слово - борьба.

Подземоход неподвижен. Двигатель выключен, бур бездействует. В кабинах безмолвие. Над головой - пятьсот девяносто два километра плотной, раскаленной брони. Под ногами - бездна пылающего и еще более сжатого вещества. Базальт цепко держит в своих тисках такую сильную прежде, а теперь такую беспомощную машину.

В центре каждого пульта светится темно-синий глаз экрана. Он похож на самоцвет невиданной величины, заключенный в ожерелье из белых светящихся прямоугольников с разноцветными нитями.

За пультами нет никого. Скорюпин и Чураков забрались в гамаки. Дектярев, Сурков и Биронт устроились в креслах за столом.

Найловойлок на полу, на стенах, на потолке чист и мягок. Но как ни ярко светит лампа, кажется, сумерки выползают из углов кабины, и тишина, плотная, тягостная, становится физически ощутимой, давит на уши.

- Напрасно вы берете всю вину на себя, Вадим Сергеевич, продолжая начатый разговор, сказал Дектярев. - Если уж по совести, то прежде всего следовало бы надрать уши вашему покорному слуге. Я-то пожил на свете и воробей стреляный. Это мне бы сказать свое "Нет!", и гуляли бы мы сейчас с вами под солнышком. Не устоял... Сколько лет мечтал заглянуть в астеносферу... Вы что, думаете, обхитрили тогда меня? - геолог вздохнул. - Не-е-ет, Вадим Сергеевич. Кто Дектярева обманет, тот в сей же час умрет. Так-то!

- Ну что вы тут покаяние устроили! - закричал Биронт. Кого собираетесь обмануть? Вот, - он с остервенением постучал себя пальцем по лбу, - вот где началась беда с кораблем.

Андрей и Павел притихли, слушая удивительный спор. "Кто, в самом деле, виноват?" - подумал Андрей и не смог ответить. Конечно, началось все с Вадима, но ведь он поступил так не во имя каких-то личных интересов, а из желания сделать "ПВ-313" еще совершеннее. И потом ведь его действительно поддержали.

Наступило молчание.

- Если подсчитать путь, который мне довелось проделать вместе с Афанасьевичем под землей, - снова заговорил Дектярев, - получится солидное расстояние. Его наверняка хватит, чтобы добраться до центра земли. Ей-ей, хватит!

Дектярев вздохнул, посмотрел на свои большие, беспомощно сложенные на коленях руки.

- Это был человек дела, - продолжал Николай Николаевич. Сядет, бывало, за управление и сидит сутками, словно приклеенный. На первых подземных лодках автоматика была не та, что на нашем "ПВ-313". Случалось, и пошаливала. Так Афанасьевич при необходимости мог вести машину без приборов, полагаясь исключительно на свое чутье. Представляете? - чутье под землей, когда перед глазами нет ориентировки не знаешь толком, где верх, где низ. Только один раз оно изменило ему. Отказал курсозадатчик. По расчетам мы шли на глубине двух с половиной километров. Но Афанасьевичу показалось, что мы продолжаем погружаться, и он стал подтягивать машину кверху. Неожиданно наша лодка выползла на край обрыва. Под нами оказалось метров семьдесят отвесной скалы. Почему мы сразу не свалились, осталось загадкой. Но если бы такое случилось... мда-а... некому было бы рассказывать вам об этой истории.

- А с нами один раз была вот какая история... - подхватил Скорюпин.

- Подожди, Паша, я еще не кончил... Дело в том, что ходовая часть машины высунулась наружу, а хвостовая осталась в грунте. Задний ход дать нельзя, выйти наружу тоже невозможно. Позднее выяснилось: Михеев спешил на собственную свадьбу. Потому его чутье и притупилось. Тут уж, конечно, все ориентиры в голове перепутаются. Посмотрели бы вы тогда на нашего Михеева, в какую ярость он пришел.

Николай Николаевич вспоминал другие случаи из своих подземных путешествий, уже без участия Михеева. Его перебивали, каждый торопился рассказать свое. Только один Андрей молчал, слушая с вежливым вниманием.

- Все это хорошо, - заметил он, когда наступила пауза, но вот как мы отсюда выберемся?