Пленники пылающей бездны

Тело мертвело, уходило сознание. Стиснув зубы, геолог карабкался со скобы "на скобу. Он не хотел сдаваться. И все-таки ему пришлось остановиться. В ушах гудели колокола, перед глазами разливалось радужное сияние.

Вдруг чьи-то сильные руки схватили его под мышки. В следующее мгновение он почувствовал, что летит, и полет казался бесконечным. Хлопнула крышка люка. Гул колоколов сразу сменился мягким убаюкивающим звоном.

18

Вдвоем они плюхнулись на крышку люка и застыли неподвижно, точно два клина, вбитые в одну щель.

У Андрея саднило в груди, будто он наглотался кипятка. Нестерпимо заныли пальцы на руках и ногах, горела кожа на всем теле, даже на голове.

- Мы облезем с тобой не хуже эвкалиптов, - угрюмо пошутил Дектярев. - А я и не знал, брат, что ты такой сильный. Эдакую тушу на себе приволок.

- Валентин Макарович.... там?

Дектярев утвердительно кивнул головой, быстро заморгал глазами и отвернулся.

- Он в бреду это или сам... нарочно?

- Кто нам теперь ответит, Андрюша?

А машины продолжали работать и создавать ту силу, которая проталкивала подземный корабль сквозь вещество в его таинственном пятом состоянии.

Никто из четверых не мог сказать, сколько времени находятся они в колодце: сутки, неделю или месяцы. Кончились запасы воды, концентратов могло хватить еще на несколько дней. Открывать люк больше не решались. Вода находилась рядом, но пойти за нею - значило не вернуться обратно. На ободе люка появился иней. С тяжелым сердцем поглядывал Николай Николаевич на зловещую пушистую каемку. Раз холод проник сквозь двойные стенки, промежуток между которыми заполнен теплоизоляционным составом, значит в кабинах притаилась смерть.

- Можно ли надеяться на герметичность люка? - спросил Дектярев у Андрея.

- Конечно! Перед рейсом я сам проверял его. А что?

Дектярев шепнул на ухо механику:

- В кабинах градусов сто пятьдесят, а то и двести. Понимаешь, в чем дело? Воздух там начинает сжиматься или уже стал жидким, давление падает, образуется пустота. Если люк имеет хотя бы малейшую негерметичность, мы задохнемся.

- За люк я ручаюсь, Николай Николаевич. На своей шкуре испытал, что такое негерметичность. Один раз в колодец просочились газы из двигателя. И как мы тогда только живыми остались. А теперь через этот люк ни одна молекула не проскочит.

Вскоре они узнали, что такое жажда. Теплые стенки колодца казались раскаленными. Во рту пересыхало, язык прилипал к гортани.

"Похоже, на этот раз нам действительно не выпутаться, признался себе Дектярев. - Не пора ли прощаться, Катюша? Или еще потерпим, родная?"

Прислонившись спиной к стене, он ощущал мерную вибрацию работающего двигателя. И в ней чудились ему голоса тех, кто создавал "П.В-313". Heсмотря ни на что, машина продолжает движение. Природа ничего не может с нею поделать и жестоко вымещает свою злобу на тех, кто находится внутри подземохода. Что ж, пусть бесится. Пусть! Дектярев, и умирая, будет преклоняться перед изумительной проницательностью творцов подземных кораблей.

"ПВ-313" - сгусток человеческого труда - живет, движется, борется.

Ни жажда, ни боль в теле от изнуряющего стояния в тесном колодце, ни потеря союзника в большом деле не смогли сломить Дектярева. Он думал о замечательной теории переохлаждения, о ее огромном значении в познании земного шара. Теперь только появилась реальная возможность с абсолютной ясностью объяснить последовательную цепь возникновения химических элементов и их соединений, рождение кристаллических структур.

Но мало объяснить, нужно все это донести до людей, сделать достоянием науки. Заточение в колодце, невозможность расправить онемевшие члены сводят с ума. А голова требует работы. Работы! Не смешно ли? Впрочем, что тут смешного ведь память не отказывает. Хорошо бы осмыслить происходящее и прийти к определенным выводам. Что касается их передачи наверх, то чем черт не шутит, может быть и кончится похолодание в кабинах, как в свое время кончился ледниковый период. Правда, он длился целый миллион лет...

Размышления Николая Николаевича были прерваны самым непредвиденным образом - подземоход сильно качнуло, почти положило на борт. Взвыли гироскопические водители. Колодец на несколько секунд превратился в горизонтальный тоннель и снова принял вертикальное положение. Все это произошло так внезапно, что Скорюпин не удержался на скобе и упал на плечи Чуракова. Он сбил механика и уже вдвоем они свалились на Дектярева.

Николай Николаевич только крякнул, придавленный тяжестью двух тел. Тем не менее он успел отметить два обстоятельства: сильный и совершенно непредвиденный наклон подземохода (такого наклона, пожалуй, не было даже в зоне гипоцентров) и сравнительно слабый удар от упавших на него Чуракова и Скорюпина.

Уж не вызван ли наклон корабля переходом его из четвертой геосферы в ядро земли? Никакого другого объяснения случившемуся Дектярев найти не мог.