Пленники пылающей бездны

Оставляя над собой одну сотню километров за другой, «ПВ-313» продолжал приближаться к центру земли. Бурно нарастал К-захват электронов, убывало содержание углерода, кислорода и гелия. Зато водорода становилось все больше. Металлически твердый, темно-фиолетовый, порождающий неведомое излучение, он покуда оставался самим собой.

— Послушайте, Валентин Макарович, — высказал свои соображения Дектярев, — что же это у нас получается: если двигаться не к центру земли, а от центра, то вместо К-захвата можно будет наблюдать синтез легких ядер в тяжелые с одновременным рождением электронов.

— Конечно! — подхватил Биронт. — Иначе и быть не может. Внутри земли находится кухня, в которой идет приготовление всех известных в природе элементов. Мне только остается непонятным, как возникшие элементы попадают в кору земли.

— А течения, Валентин Макарович, а течения!

— Течения в такой плотной среде… В это очень трудно поверить.

— И не вам одному. Иначе мне нечего было бы делать на «ПВ-313». Течения невероятно медленные. Одной человеческой жизни мало, чтобы их заметить. Но они существуют. И горизонтальные и вертикальные. Другой вопрос, что их вызывает. Даже горизонтальные течения в литосфере остаются для нас загадкой.

— Вспоминаю: Скандинавия поднимается на один и три десятых метра в столетие.

— Э, да разве дело в одной Скандинавии? Вот выйду целехоньким из этой перипетии, — Дектярев мечтательно посмотрел на атомиста, — до конца дней своих посвящу себя рейсам к центру земли. У меня есть предположение… Впрочем, не будем спешить. Теперь можно будет кое-что увидеть собственными глазами.

— Знаете, этот вопрос с вертикальными течениями в четвертой геосфере чрезвычайно интересен. Я…

Биронт недоговорил и сморщился, собираясь чихнуть, но сдержался.

Какое наслаждение находили теперь ученые в беседах друг с другом, какими самыми заветными планами при этом делились! Взаимная помощь из долга вежливости превратилась в прямую необходимость. Все геологические изменения внутри земли и на ее поверхности находились в зависимости от атомных процессов в центральных областях и, в частности, в четвертой геосфере. Но и атомные процессы, в свою очередь, нельзя было истолковать, не зная геологических особенностей планеты. Здесь геофизика и геохимия тесно переплетались с атомной механикой. Труд Дектярева и Биронта становился органически нераздельным.

Если бы не мешал холод… За последние двое суток температура снизилась до десяти градусов. Андрей предложил открыть глухой люк в полость бура, где вдоль корпуса веером расходились раскаленные всасывающие трубы. Это сразу изменило положение экипажа. Нагретый трубами воздух устремился вверх, из одной кабины в другую, вдоль всего помещения корабля.

— Теперь нам море по колено, — сказал Дектярев. — Андрею Чуракову присваивается звание героя первого сверхглубинного подземохода «ПВ-313». С таким-то обогревом мы пройдем сквозь любое переохлаждение.

13

Четвертая геосфера, как и предполагал Николай Николаевич, имела значительную протяженность. Глубиномер отметил уже две тысячи километров, хронометр отсчитывал сорок семь суток со дня старта. Плотность вещества продолжала увеличиваться, а его температура медленно снижалась.

Еще восемьсот, девятьсот километров, и произойдет новое скачкообразное изменение в микроструктуре вещества.

Но какое?

Пять человек с тревожным нетерпением ждали выхода корабля к земному ядру. Сутки тянулись за сутками нестерпимо медленно. На отдых теперь собирались в кабине водителя. Перенесли туда постели и устроились вокруг люка, ведущего в полость бура. Пульт висел довольно далеко над полом, но заслонял собой свет.

— Наше положение становится по-настоящему походным, — сказал Николай Николаевич. — Если бы вместо люка нас обогревал костер, мы бы в этом логове и в наших одеялах походили на доисторических пещерных людей. Не затянуть ли нам песню?

— Вот чего действительно нам не хватает — музыки! — подхватил Вадим, разгибая онемевшую спину. Уже несколько часов подряд он сидел над очередным вариантом системы охлаждения. — Насколько бы легче стало на душе. Ракетопланы всегда слышат голос земли, им передают целые симфонические концерты. Мы же фактически отрезаны от мира.

— Отрезаны? Ну, нет! — заворчал Дектярев. — Лично я никакой отрезанности не чувствую. Мы на одной планете с нашими друзьями, с родными. Что касается музыки, да! Я, брат, тоже питаю к ней слабость. Но, по совести говоря, мне в детстве слон на ухо наступил. Валентин Макарович, может, вы споете?

— А, оставьте ваши шутки!

— Вам очень хочется услышать песню? — спросил Скорюпин.

— Вот где, оказывается, скрывается талант! — Дектярев запустил пятерню в шевелюру связиста и бесцеремонно повернул его к себе лицом. — Лирическое сопрано?

— Да нет, нет, что вы! — застыдился Паша. — Я тоже не пою. — Щеки его порозовели. — Но я подумал, может быть вам понравится, если споет одна девушка.

— Девушка?

Николай Николаевич выпятил губы и оставил в покое голову связиста.

— Уж не в кармане ли спрятана твоя девушка?