Пленники замкнутой бесконечности

— Свод обрушился только справа, как раз на лестницу. Видны первые ступени, всё остальное завалено. Но в дальней стене я вижу дверь, она слегка приоткрыта и внизу зажата камнями. Камней немного, можно расчистить.

— Лезь, — скомандовал Гудзор, — я за тобой.

— Эта дверь в технический коридор, — сообщил он Айгуру, когда, вслед за ним, пролез в узкую щель и оказался в небольшом наполовину засыпанном каменным крошевом зале. — Коридор узкий, но у нас с тобой животов нет, пролезем.

Коридор был, действительно, узковат, имел множество поворотов и боковых ответвлений. Шагая за Гудзором, Айгур сбился со счёта, считая повороты, подъёмы и спуски. Окажись здесь один, Айгур давно бы уже заблудился, но его провожатый ориентировался в лабиринте коридоров прекрасно: Гудзор словно шёл по маршруту, которым проходил не раз в своей жизни в Раю. Это было, конечно, не так. Хранители — каста привилегированная, лазать по технологическим коридорам и колодцам — удел Технарей. Просто Гудзор хорошо представлял себе план коммуникаций, который существовал здесь долгие годы и нисколько не сомневался в том, что за последние двадцать пять лет ничего нового в Раю не было придумано, построено или заменено.

Неожиданно он остановился и присел на корточки.

— Посвети-ка здесь, — попросил он Айгура.

Под ногами находился люк, закрытый тяжёлой металлической крышкой. Из толстых труб, идущих справа вдоль коридора выходили отростки, которые исчезали в полу рядом с люком. Гудзор смахнул пыль с крышки, на ней были начертаны какие-то знаки.

— Мы правильно шли, — сообщил Гудзор Айгуру. — Сейчас мы находимся в самой крайней южной точке подземной лаборатории, построенной некогда людьми Ольма. Или Рая, как её стали величать после смерти учёного. Главный пульт находится в северо-восточном секторе, на первом уровне, то есть — в самом низу. Над пультом, на втором уровне — резиденция Верховного Бога. Мы должны спуститься на нижний уровень именно здесь, где мало жилых помещений и далеко от покоев Правителя, и понизу подобраться к тому месту, куда мы направляемся. Конечно, мы можем продолжать двигаться по этому коридору, но спускаться там опасно, слишком много охраны.

Гудзор принялся отодвигать тяжёлую крышку, Айгур помог ему.

В стенки вертикального лаза были вмонтированы прочные стальные скобы, цепляясь за которые, путники успешно достигли первого этажа, и очутились в широком тоннеле, по полу которого были проложены две блестящие металлические полосы. Тоннель был слабо освещён редкими лампами, подвешенными к потолку. Большая часть ламп не горела, но даже и этого скудного освещения было вполне достаточно, чтобы увидеть, что тоннель совершенно пуст.

— Это подземная железная дорога, — пояснил Гудзор. — Металлические полосы называются рельсами. По рельсам двигаются специальные самоходные повозки. Они передвигаются очень быстро, поэтому держись от рельсов подальше, прижимайся к стене. Здесь через каждые пятьдесят шагов в стенах есть ниши. Если услышишь шум приближающейся повозки, ныряй в нишу и не шевелись. Хотя… — Гудзор замолчал, оглядываясь. — Пока нам не грозит быть раздавленными. Это, скорее всего, тупик. По нему не движутся повозки, тупики предназначены для дорожных развязок.

Пройдя шагов сто, путники увидели, стоящую на рельсах, пустую повозку. Она была яйцевидной, но, при этом, чуть удлинённой формы — именно такая, как её описывали роженицы, побывавшие в Раю, только старая и ржавая.

— Здесь-то мы и отдохнём, — сказал Гудзор, забираясь в повозку. — Всё равно, пока идти опасно, нужно дождаться ночи. Перекусить и отдохнуть. Доставай еду.

— У меня ничего нет, — растеряно сказал Айгур.

— Вот, как? — удивился Гудзор. — Ах, да. Ты же всё отдал своему псу. Зря ты это сделал. Он бы смог найти на поверхности еду для себя, а вот тебе нужны силы, чтобы осуществить задуманное… Так и быть, поделим мою часть провианта.

Старик развязал мешок и извлёк из него добрый кусок козлятины и несколько лепёшек, разрезал мясо ножом на две неравные части. Большую протянул Айгуру.

— Я не… — попытался возразить Айгур, но Гудзор так грозно взглянул на него, что слова возражения застряли в горле юноши.

— Прожорливая у тебя псина, — ворчал старик, тщательно пережевывая жёсткое мясо. — Лежит себе сейчас на солнышке, пузо греет. И мясо с лепёшками жрёт.

— Гай — друг, — возразил Айгур. — Он меня спасал не раз, пока мы в горах плутали… — произнёс задумчиво с грустью в голосе: — Как он там сейчас? Один…

Гай лежал на камнях и грустно смотрел на дверь, за которой исчез его хозяин и тот, другой, с виду строгий и недобрый, но, на деле — тоже ничего. Он давал ему похлёбку и кости с остатками мяса. Мяса было много. На костях, которые обгладывал Айгур, мяса оставалось всего ничего, а после того, другого, много. И похлёбка была вкусной, наваристой. И в похлёбке тоже было мясо. А еще этот, который только с виду недобрый, лечил его, когда ему было больно. Он привязал палки к лапе и дал что-то полакать. И боль прошла.