Пленница

— Какое-то психотропное средство. Ты будешь словно бы в полусне. Никакого вреда здоровью это не нанесет. Просто большие дяди не хотят, чтобы ты запомнила, где расположены их дома. Ты подремлешь часок на заднем сиденье, а потом опять станешь сама собой Так что?

— Ничего!!! Оголять задницу или хватит предплечья?

— Просто вынь одну руку из рукава… — Тамара ощутила легкий укол в предплечье и почти мгновенно почувствовала, что стала легче надутого гелием шарика и сейчас непременно взлетит. И с такой силой шмякнется о потолок, что от нее останется только мокрое место. Она поспешила вцепиться в Виталия и, услышав откуда-то издалека: «А теперь пошли, Тома», поплыла по воздуху к двери.

Почти не касаясь ногами бетонного пола, она пересекла подвал, вылетела из него и, как бестелесное привидение, начала кружиться над просторной прихожей, пока ее не изловили какие-то незнакомые мужики.

Ее, невесомую былинку, вдруг подхватило легким воздушным потоком и выдуло через дверь на крыльцо. Перед крыльцом стоял длинный-предлинный сверкающий лимузин, и Тамара сразу же устремилась внутрь, на заднее сиденье, где положено ездить лишь генералам и президентам.

Машина, наверное, была на воздушной подушке, потому что, как только Тамара скомандовала: «Вперед!», она легко взмыла в воздух и понеслась не по дороге, а над дорогой, над розовыми сугробами, прямо сквозь высокий кирпичный забор. Колеса ей были не нужны, она ими даже не касалась земли.

— Это что, какая-то новая модель на воздушной подушке? Ее изобрели за те годы, что я сидела в подвале? — кажется, спросила тогда девушка у водителя. А водитель, и другие мужчины, которые тоже летели в этой машине, расхохотались. Им было так же радостно, как и Тамаре.

Проснувшись, Тамара еще долго лежала в постели, не открывая глаз и пытаясь хотя бы отчасти восстановить в памяти предшествующие события. Но как ни старалась, последним отчетливым воспоминанием оставалось то, как Виталий ей сообщает, что сейчас она отправится к новым хозяевам и вводит в предплечье какой-то наркотик. А дальше…

Позорище!

А дальше «летала», «рассыпалась на мириады частиц», несла полнейшую околесицу.

Ловила кайф, одним словом…

И теперь последствия — отвратительное настроение, пудовая голова и сухость во рту.

Тамара наконец набралась решимости открыть глаза и окинула взглядом помещение, в котором очутилась. И поразилась тому, насколько оно, освещенное лишь маленьким ночником, напоминает комнатушку, в которой когда-то держал ее дядя Игнат. Даже мебель — кровать, письменный стол и шифоньер — расставлены так же, даже дверь и окно расположены в тех же местах, а окно к тому же, как и на Красноселке, изнутри закрыто железными ставнями.

И все-таки это была совершенно другая комната, просто очень похожая, но совершенно другая. С более высоким потолком, с более широким подоконником, с проложенной в другом месте трубой парового отопления

На стуле рядом с кроватью был аккуратно уложен Тамарин спортивный костюм, под стулом стояли ее серенькие кроссовки, из которых выглядывали давно утратившие первоначальную белизну носки.

«Интересно, я сама раздевалась, или кто-то обо мне позаботился? Ни черта я не помню! Проклятый укол!»

Тамара встала с кровати и первым делом отправилась к двери. Ни на что не надеясь, пару раз несильно шарахнулась о нее плечом. Дверь, естественно, оказалась закрытой. Зато стоило щелкнуть расположенным у косяка выключателем, как сразу же вспыхнула люстра. Выворачивать лампочки, как у дядьки Игната, здесь никто и не думал.

Тамара еще раз обвела комнатушку внимательным взглядом в поисках камер слежения. Никаких камер. Или они хорошо замаскированы.

«Боже, какая чушь лезет в голову! — поморщилась девушка. — Ну скажите, кому может понадобиться замаскировывать здесь камеры? Кому интересно, чем я здесь занимаюсь? Если, конечно, я не угодила в какой-нибудь клуб вуайеристов. А на это вроде бы не похоже».

Она поразмышляла, стоит ли надевать спортивный костюм, но, решив, что достаточно трусиков и бюстгальтера, переключила внимание на шифоньер. И была приятно удивлена, обнаружив там несколько комплектов нижнего белья в целлофановых упаковках, новый — даже с не оторванной этикеткой — халат, домашние тапочки с несерьезными голубыми помпончиками, коробку с гигиеническими прокладками и большой полиэтиленовый пакет со всевозможными туалетными принадлежностями. Две полки пенала были заставлены книгами с ширпотребовским чтивом. И все это явно предназначалось для нее. Было приятно сознавать, что к ее появлению здесь подготовились.

На столе, накрытая белой накрахмаленной салфеткой, стояла тарелка с таким количеством холодных закусок, какое Тамара не смогла бы в себя затолкать и за сутки. Рядом литровый пакет ананасового сока и термос с кофе. Одним словом, жаловаться на холодный прием в этом доме пока не приходилось. Впрочем, следовало еще дождаться хозяев и послушать, что они скажут.