Читаем Пленница полностью

…где она немного рисовала или гравировала? — Во второй машинописи далее следует рукописная вставка, вычеркнутая Прустом в третьей машинописи: «И оттого, что она сидела здесь полуодетая, я лишь усилием памяти восстанавливал того человека, каким была она в Бальбеке у моря: настолько мы были теперь другими людьми — и по одежде, и по поведению, и по окружению: изменения произошли и внутри нас, и я сознавал, насколько мало останется от нас прежних, когда износятся эти ткани и им на смену придут другие. Море отступило от нас с легким шумом, который все еще звучал у меня в ушах; и взамен, набравшись знаний, которые она могла получить лишь от меня, Альбертина постепенно сбрасывала старую кожу и покрывалась новой, а я отвыкал от того представления о ее великолепии, сложившегося у меня ранее, на смену которому пришла безыскусственная сладость обладания».


95


Стр. 78. Беноццо Гоццоли (1420-1497) — итальянский художник флорентийской школы. Пруст имеет в виду одну из фигур его фрески «Поклонение волхвов», находящейся во дворце Медичи-Рикарди во Флоренции.


96


Стр. 81. …точно Розита к Доодике… — Речь идет о двенадцатилетних сестрах, сиамских близнецах, Розите и Доодике, которых показывали в парижских мюзик-холлах во время всемирной выставки 1900 г.


97


Стр. 86. «…такая розовая на фоне бледных кружев». — Далее в третьей машинописи следует рукописная вставка, не использованная Прустом (этот текст есть и в беловой рукописи, где он сопровождается пометкой: «Быть может, использовать в другом месте, например, разговоры Франсуазы о кольцах»): «Наступала очередь Альбертины пожелать мне спокойной ночи, целуя меня в шею; ее волосы ласкали меня, будто крыло, покрытое мягкими, но колкими перьями. Как бы ни были похожи друг на друга эти два прощальных поцелуя перед сном, но поцелуй Альбертины, просовывавшей язык мне в рот, словно это было святое причастие, награждавшее меня покоем на всю ночь, казался мне столь же сладостным, как и поцелуй мамы, в Комбре, когда она прикасалась губами к моему лбу».


98


Стр. 88. …на некоторых карикатурах Леонардо… — Имеются в виду сатирические рисунки Леонардо да Винчи.


99


Стр. 90. Дворец Правосудия — комплекс построек, занимаемых высшим судебным учреждением Франции.


100


Стр. 94. …любить смазливых горничных, в частности горничную г-жи Пютбю… — Об этом увлечении героя подробно рассказано в романе «Содом и Гоморра» (см. указ. изд., с. 166-168). Баронесса Пютбю — второстепенный персонаж книг Пруста, наиболее часто упоминается в «Содоме и Гоморре».


101


Стр. 96. Борелли Раймон (1837-1906) — известный в свое время салонный поэт.


102


Стр. 105. Евлалия — персонаж книг Пруста, богомолка-приживалка, постоянно посещавшая тетку героя Леонию, когда та жила в Комбре; подробно описана в романе «По направлению к Свану» (см. указ. изд., с. 96-98, 129-135 и др.).


103


Стр. 106. …чтоб Альбертина-Эстер была изгнана. — Пруст имеет в виду известный библейский эпизод: персидский царь Артаксеркс женится на еврейке Есфири и исполняет все ее желания, в частности спасает от избиения евреев, задуманного его министром Аманом.


104


Буше Франсуа (1703-1770) — французский живописец, типичный представитель искусства рококо с его склонностью к эротическим сюжетам.


105


Саньет — персонаж книг Пруста, архивист, постоянный посетитель салона Вердюренов. Его слова о «Ватто в век пара» приведены в романе «Содом и Гоморра» (см. указ. изд., с. 350). Антуан Ватто (1684-1721) — французский художник, мастер условного пейзажа и жанровых картин, изображавших маскарады и т. п.; далее упоминаются его известные работы.


106


Перейти на страницу:

Похожие книги

Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза