Пленница

Она нахмурилась.

— Полагаю, тетя Мод сказала бы, что тебе следует вернуться домой. Но я не понимаю, почему бы тебе не задержаться немного. Хотя Джеймсу придется вернуться в Оксфорд, и я должна уехать с ним.

На том мы и порешили, а вскоре приехал Джеймс. Его ожидало настоящее потрясение. К этому времени мы уже начали понемногу осознавать масштабы трагедии, постигшей эту семью.

— Этот дом уже никогда не будет прежним, — вздыхала нянюшка Крокетт. Миссис Лоример следила за тем, чтобы все работало, как часы. Теперь все будет иначе. Но больше всего меня беспокоят дети. Им будет не хватать их мамочки. Да, у них есть я, а теперь и вы, мисс, но они все равно будут по ней тосковать. Она использовала любую возможность, чтобы забежать в детскую. И они так радовались каждому ее появлению. Я и представить не могу, как это на них отразится.

Это были очень трудные дни. Мне было отчаянно жаль Карлтона. Он как потерянный ходил по дому и напоминал человека, которому никак не удается проснуться. По словам Лукаса, Карлтон не способен говорить ни о чем, кроме Терезы.

Сам Лукас тоже был глубоко опечален.

— Это самое худшее из всего, что могло случиться с Карлтоном, — говорил он. — Я был просто негодяем, когда так эгоистично стонал, жаловался на свои несчастья, завидовал удачливости Карлтона, тому, как легко ему все достается, и все такое… И вот тебе… теперь он безутешный вдовец.

Я с ужасом ожидала похорон. На них съехались люди со всей округи, чтобы попрощаться с Терезой. Ее очень многие любили и уважали. Теперь эти люди искренне оплакивали ее уход.

Нянюшка Крокетт не выпускала детей из детской. Я спрашивала себя, о чем они думают, слушая заунывный звон погребальных колоколов. Я думала о Саймоне, который тоже много лет назад слушал эти колокола. Для него они звучали как приговор судьбы, означавший утрату Ангела и полную неизвестность.

Когда все ушли и дом затих, я поднялась в детскую. При виде меня нянюшка Крокетт, облаченная во все черное, грустно покачала головой.

— Они спрашивают, где их мама, — сказала она. — Ну что можно ответить таким малышам? «Она ушла на Небеса», — говорю я. «Когда она вернется?» — спрашивают они. Ну, я отвечаю, что когда люди уходят на Небеса, им приходится там задержаться на некоторое время. Дженнифер говорит: «Только дурно воспитанные люди уходят из гостей слишком быстро». Я чуть не разрыдалась, а она добавила: «Думаю, что сейчас она пьет чай с Богом, и все ангелы тоже там, с ними». У меня от этого просто разрывается сердце.

Услышав наши голоса, дети вбежали в комнату. Они стояли и серьезно смотрели на меня, чувствуя, что происходит нечто ужасное и что все этим опечалены.

Личико Дженнифер внезапно сморщилось.

— Я хочу к маме, — заплакала она.

Я протянула к ней руки, и она подбежала ко мне. Генри последовал за ней, и я крепко прижала их к себе. В этот момент я и приняла решение остаться. Я не могла уехать сразу, я должна была побыть тут еще некоторое время.

* * *

Я правильно поступила, оставшись. Я чувствовала, что приношу кому-то пользу и мое присутствие пусть хоть немного, но утешает этих потрясенных горем людей.

Я очень много времени находилась с детьми, стараясь заменять им мать в те часы, которые они привыкли проводить с ней. Нам с нянюшкой Крокетт удалось смягчить для них тяжесть этого первого удара. Они были еще слишком маленькими, чтобы в полной мере понимать, что случилось, и мы помогали им одолеть тревогу и неуверенность, которую они ощутили с потерей матери. Иногда они увлекались игрой и забывали о постигшем их горе, но порой один из них просыпался ночью и начинал звать мамочку. Он будил второго, который тоже начинал плакать. Но обычно мне или нянюшке Крокетт удавалось их успокоить.

Карлтон продолжал ходить, как в тумане. Удар оказался еще тяжелее, поскольку был нанесен так неожиданно. К счастью, в поместье накопилось очень много работы, занимавшей все его время, и повсюду его встречали с сочувствием и пониманием. Я знала, что он уже никогда не будет прежним. Он был очень счастлив со своей женой, ничто не предвещало перемен, и он думал, что так будет всегда. Теперь его счастье и его жизнь разлетелись вдребезги. Я понимала, что временами он пытается и не может поверить в то, что это действительно произошло. Казалось, он не в состоянии принять тот факт, что Терезы больше нет и уже никогда не будет.

Лукас превратился в философа. Уж он-то никогда не ожидал, что жизнь будет мирно течь по раз и навсегда проложенному руслу. Ему уже пришлось столкнуться с несчастьем, поэтому новая беда не застала его врасплох. Возможно, именно поэтому ему удавалось реальнее смотреть на происшедшее.

— Ты много для нас сделала, — как-то раз сказал он мне. — Нам повезло, что в это тяжелое время ты оказалась здесь.

— Жаль, что я могу сделать так мало, — ответила я.

— Ты и нянюшка Крокетт… вы так заботитесь о детях. Что касается Карлтона… то ему поможет только время.

Мы вместе ездили на короткие верховые прогулки, и время опять потянулось своим чередом.

Гувернантка