Пленница

Они поженились по старым обычаям, их браки оказались крепкими. Десять свадеб в марте. И мы все радовались, как дураки; мы и были дураками. Ведь молодые пары так счастливы и никогда не ссорятся; мы считали, что им повезло! Они были как одна большая семья братьев и сестер. Ну, семья была слишком велика для шабаша, но мы тогда об этом не думали.

Приятно было видеть, как они уважали старые обычаи. В мае у них был кельтский праздник костров, а в середине лета они собирали зверобой и остролист. А в сентябре, я вспоминаю, как все они смеялись и кричали, когда приносили сноп Джона Ячменное Зерно. Они не знали тогда, что задумал другой Джон.

К тому времени мы узнали, что скоро родятся дети, и появился еще один повод, чтобы радоваться. Но в октябре некоторые из женщин постарше начали беспокоиться. Все молодые жены были очень бледными, и беременность, казалось, отнимала у них слишком много сил. От бедной Кармен Хендерсон остались лишь кожа да кости, если не считать живота. Это выглядело так, будто она вынашивала слонов-близнецов. Поэтому Самайн в тот год почти не отмечали — все молодые женщины были совершенно больны.

А потом, третьего ноября, это началось. Твой дядя Николас, Дебора, которого ты никогда не знала, пришел позвать меня к постели своей жены. Я помогла Шарон родить маленького Ника, твоего двоюродного брата. Он был борцом с первой минуты, я никогда не забуду, как он кричал. Но было что-то еще, чего я никогда не видела в глазах новорожденного, и я пошла домой, думая об этом. Это была сила, которой я никогда раньше не видела.

А два дня спустя это произошло опять. У Элизабет Конант родился мальчик, с волосами, как вино Вакха, и с глазами, как море. Ребенок взглянул на меня, и я могла ощутить его силу.

— Адам, — прошептала Кэсси.

— Правильно. Три дня спустя взялась за работу София Берк, она, выйдя замуж, оставила свою фамилию. Ее ребенок, Мелани, был похож на других. Новорожденная, она выглядела двухнедельной, и видела меня так же ясно, как я ее.

Страннее всех были Диана и Фэй. Их матери приходились друг другу сестрами, и их дети родились в одно и то же время, хотя и в разных домах. Один ребенок был светлым, как солнечный свет, другой темным, как полночь, но девочки были как-то связаны, это можно было сказать даже тогда.

Кэсси подумала о Диане, и внезапная острая боль пронзила ее, но она запретила себе думать о ней и продолжала слушать. Голос бабушки, казалось, слабел.

— Бедные малыши... в этом не было их вины. Это не ваша вина, — сказала старая женщина, вдруг сосредоточив внимание на Деборе и Кэсси. — Никто не может вас осуждать. Но к третьему декабря родилось одиннадцать детей, и все они были необычными. Их матери не хотели этого признавать, но к январю уже нельзя было отрицать это. Эти маленькие дети обладали Силой, и они могли напугать вас, если не получали того, что хотели.

— Я знала, — прошептала Кэсси. — Я знала, это противоестественно, что все ребята родились в течение месяца... Я знала.

— Их родители тоже это знали, но они не понимали, что это означает. Я думаю, им все объяснил отец Адама. Одиннадцать детей, сказал он; он сообразил, что до полного шабаша не хватает одного человека. И этим последним членом шабаша должен был стать тот, кто спланировал рождение детей, тот, кто собирался стать их вождем. Черный Джон вернулся, чтобы составить самый сильный Круг, не из их поколения, но из следующего. Из детей.

Сначала никто не поверил в эту историю. Одни родители испугались, другие были слишком глупы. А некоторые не понимали, как Черный Джон мог воскреснуть из мертвых столько лет спустя. Это единственная загадка, которая еще не разгадана.

Но постепенно некоторых удалось убедить. Стал прислушиваться отец Ника, потерявший невесту, — она вышла замуж за его младшего брата. А Мэри Мид, мать Дианы, была такой же умной, как и прелестной. И даже отец Фэй, Грант Чемберлен... он был холодным человеком, но знал, что его маленькая дочь может поджечь занавески, не прикасаясь к ним, и знал, что это неправильно. Им удалось уговорить других, и однажды холодной ночью первого февраля молодые родители отправились поговорить с Джоном.

15

Бабушка Кэсси покачала головой:

— Поговорить! Если бы они обратились к нам, женщинам постарше, мы смогли бы предостеречь их. Я, и бабушка Лорел, и бабушка Адама, и Констанс, тетушка Мелани, — мы могли бы кое-что рассказать им и, может быть, спасти их. Но они пошли одни, никого не предупредив. Первого февраля, в день Имболка [11] больше половины группы, которую он объединил, отправились, чтобы бросить ему вызов. И никто из них не вернулся, — слезы медленно текли по старым морщинистым щекам. — Так что, вы понимаете, ушли и погибли храбрые и сильные. Остались те, которые испугались или оказались слишком глупы, чтобы видеть опасность. Прости, Дебора, но это правда, — Кэсси вспомнила, что и отец и мать Деборы живы. — Все лучшие жители Вороньей Слободки ушли бороться с Черным Джоном в ночь Имболка.

— Но как? — прошептала Кэсси. Она думала о ряде могил на кладбище. — Как они погибли, бабушка?