Пленница бандита

— И что? Убьешь меня? — донеслось в спину, когда Тим уже практически вывез меня их помещения. Он остановился лишь на секунду, а потом продолжил путь. Я не обернулся даже. Закрывая дверь в прошлое, не стоит оборачиваться.

Нет, убить мать своего сына у меня рука не поднимется. Потому что однажды он спросит и мне нечего будет ему сказать. Какой бы лживой сукой она ни была, она родила Артема и остается его матерью. Такой грех на свою душу я не возьму. Но в нашей жизни ее больше не будет, и за содеянное она обязательно ответит по всей строгости закона, чтобы его.

— Федоров и Миненко не должны дожить до суда, я больше не хочу, чтобы моя семья подвергалась хоть какой-то опасности, — произнес я очевидное.

— Мог бы и не говорить…

Я кивнул только, мы с Борзым друг друга с полуслова понимали.

А через несколько дней в следственном изоляторе случится дебош, в ходе которого погибнут двое заключенных. Да, мои руки тоже могут быть очень длинными, если того требует ситуация.

Глава 28

МИРОСЛАВА

Каждый день был наполнен адским трудом. Я не жалела ни себя, ни Леши, так что бесконечные тренировки занимали большую часть времени. В реабилитационном центре это самое время текло иначе, тут все подчинялось определенному графику, а терпеливые врачи и медсестры всячески помогали и больным, и их родственникам. Все можно было бы списать на деньги, которые персонал получал за свои услуги, но я понимала, что во многом деньги были ни при чем, а вот человеческое сострадание играло более важную роль.

Через боль и через «не могу», с подозрением в глазах, будто бы мой муж все еще сомневался в том, что я не сбегу, но мы вдвоем двигались к цели. Я была уверена в результате, Лешу за уши притянула к тому же. Пусть порой он впадал в жуткую депрессию, срывался по поводу и без, а порой, наоборот, доводил себя до изнеможения. То есть, мы впадали из крайности в крайность, от застоя до активного труда.

Да, я настаивала на тренировках, но всему ведь был предел, и нельзя просто взять и галопом нестись вперед, нещадно увеличивая нагрузку на организм. Это все рано или поздно может вылиться в неблагоприятные последствия, что в конечном итоге поставят итоговый успех под вопрос.

Мы ссорились, а затем мирились. Было все. Нельзя сказать, что реабилитация всегда была с положительным настроем и сладкими минутами блаженства. И близко нет.

— Я не знаю, как у тебя хватает нервов, Мир. Ситуация сейчас в разы хуже того, что было в первый раз, — однажды поведал мне Тимур, утешительно сжимая мою руку.

— Просто люблю его. На этом все и строится.

Тимур повернулся ко мне и улыбнулся.

— Ты не слушай его. Он в такие моменты может городить околесицу, но правда одна: он сейчас под давлением не столько физических проблем, сколько моральных и тех, что еще тянутся с судом.

Я нахмурилась и прикрыла глаза, откидываясь на прохладную стенку. Все это я понимала и честно пыталась не обращать внимания на скачки в настроении. Все это, а так же другие сложности, нам нужно было просто пережить.

Опять же, я ничего не знала о ходе дела, лишь урывками выхватывала информацию из подслушанных разговоров. Сейчас был ключевой момент, переломный, так что мой муж и его друг были постоянно на связи, часто закрывались в палате и выгоняли меня. В какой-то степени я переживала, конечно, но скорее за душевное равновесие Леши, которое напрямую влияло на процесс выздоровления, чем на ход дела. В общем-то я открыла для себя неприятный факт: мне было плевать на бывшую Леши. Ни жалости, ни злости, лишь пустота и сожаление. Сожаление о том, что такому светлому и доброму человеку, как мой муж, однажды попалось говнецо, и мизинца его не стоящего.

Я просто не хотела тратить энергию на такого подлого и низкого человека, да и смысл изводить себя из-за нее? Почему-то я была уверена, что Тимур сделает все возможное и невозможное, чтобы эта стерва получила максимальный срок и прочувствовала все прелести тюремного заключения за все свои злодеяния.

— Ты понимаешь, что я не сдамся? — срывы у нас тоже были, и это, скажу я вам, одно из самых страшных вещей, когда ты приближаешься к цели. Леша жадно глотал воздух, цепляясь руками за тренажер. Силы у обоих были на исходе.

— Мир, это, блядь, не дает результатов! — кричал на меня Леша.

— А ты делай так, чтобы дало и помни, пожалуйста, что я хочу, чтобы наши дети бегали с тобой по двору, пока я буду на кухне готовить твой любимый куриный пирог. Вот уж удружи и сделай мне одолжение, МУЖ! — я знала, на что надавить. И все чаще заводила разговоры о детях, особенно на фоне того, что Артему очень нужно общество братьев и сестер.

Очень тяжело видеть отчаяние и отчужденность в глазах человека, который привык быть сильным и смелым, привык за всех решать проблемы и быть крепким плечом. Страшно, когда мать ухаживает за неходящим ребенком, так быть не должно.