Пленница чужих иллюзий

Одного она только не могла понять: почему сумку с деньгами и драгоценностями он принес не сам лично, а поручил это сделать какому-то своему доверенному лицу. Возможно, из его уголовного прошлого. Иначе как объяснить эту жуткую физиономию зэка!

Может, хотел сначала удивить, привлечь ее внимание к себе, привязать ее, в конце концов, этими деньгами, чтобы потом спокойно войти в ее жизнь, вернее, въехать на этом приторном белом лимузине.

Эта пошловатая лубочная картинка – Виталий во всем белом на белом лимузине – прочно заняла место в одном из уголков ее находящегося в паническом страхе сознания. Борис никогда не простит ей этой встречи, несмотря на то что инициирована она будет Виталием. Борис, страшный ревнивец и собственник, даже разбираться не будет, увидит ее рядом с Виталием – и все, пиши пропало. Решит, что она сама повод ему дала, позволила ему приехать. А уж как он будет страдать! Сразу детей заберет! К тому же и Виталий-то не будет молчать или бездействовать, он нарочно станет демонстрировать перед ним свою любовь к ней, чтобы позлить Бориса. Бандит и следователь прокуратуры, непримиримые враги, к тому же соперники. Можно даже предположить, что для Виталия процесс разрушения благополучного семейства будет, быть может, послаще всякой роскоши, эдакий элемент редкого и изощренного удовольствия, чистое развлекалово.

Наде же нужен только Борис.

А тут – сумка… Уж лучше бы там была настоящая бомба! Деньги, огромные деньги – тоже бомба. Но только замедленного действия, а от этого еще более страшная.

Вот просто взять и избавиться от них, выбросить сумку – чистое безумие. Как она потом докажет при встрече с Виталием, которая неизбежна при данных обстоятельствах, что эти деньги не у нее, что она их не приняла?

Прав был Борис, нельзя было не то что открывать этому зэку, но даже вступать с ним в разговор. Она сама все испортила, потеряла бдительность, подумала, что посылка от бабы Леры.

И вот теперь она у Кати. У потерявшейся в лабиринтах своих чувств и событий маленькой женщины, перед которой еще недавно стоял страшный выбор: жить или не жить.

Хотя, кто знает, быть может, в этой жизни действительно нет ничего случайного, и появление в ее доме Нади спасет ее от рокового шага – от самоубийства?

Надя домыла полы, привела в порядок комнату и кухню, сменила постельное белье, запустила стиральную машину, вымылась сама и свежая, в чистой комнате села возле окна – поджидать Катю.

4. Борис. Саратов, 2014 г

– Боря, ну, наконец-то! Я тут уже с ума схожу! Проходи, у меня как раз ужин готов!

Мама, Евгения Спиридоновна, почти за руку втащила сына в квартиру. Обняла его, словно желая убедиться в том, что это действительно он – настолько она за него переживала. Будь ее воля, она посадила бы его рядом с собой и держала за руку, не отпуская.

– Мама, как дети? Здоровы?

Борис разулся и прошел в квартиру, нашел детей в большой гостиной, мальчики сидели на ковре и смотрели телевизор. Увидев отца, они бросились к нему, обнимали его за колени, хватали за пояс, жались к нему.

Евгения Спиридоновна, высокая суховатая женщина в домашних серых брюках и клетчатой рубашке мужского покроя, наблюдала за этой картиной, едва сдерживая слезы. Она никак не могла взять в толк, что могло произойти в благополучной и очень дружной семье сына, чтобы Надя сбежала, ушла. Куда? С кем? Зачем?

– Сынок, есть новости?

– Нет, мама. Она как в воду канула. И чувствую сердцем, что ее не похитили, что она жива и здорова, да только вот решила бросить всех нас…

– Пообещай, что не будешь думать плохо про Надю. Нехорошо это. Ладно, потом поговорим… Боренька, ты иди, помой руки, а я пока накрою на стол. Дети уже поели.

На ужин были говяжьи котлеты с пюре, соленые огурцы – любимая еда Бориса. Да только он ничего не чувствовал. Просто ел, думая о своем. Вспоминал слова соседки, сказанные о Наде.

Мама села напротив Бориса, подперла щеки ладонями. Взглядом пыталась его согреть, утешить. Но как? Где найти слова, чтобы успокоить его?

– Я все-таки думаю, ты только не обижайся на меня, что ее обманули, заставили уехать… И что связано это с твоей работой.

– Может, я скажу сейчас жестокую вещь, но ты должна ее знать: если бы ее исчезновение было как-то связано с моей работой, то есть если бы кто-то, кому я помог сесть за решетку, решил мне отомстить, то, поверь мне, мама, они не стали бы церемониться с моей женой и уж точно не оставили бы ей времени на то, чтобы она собрала детей и привезла тебе. Все было бы проще и страшнее. И вряд ли ты сейчас была со своими внуками.

Евгения Спиридоновна ахнула. Закрыла глаза, выдыхая воздух, а потом и вовсе схватилась за сердце.

– А ты как думала?