Пленница чужих иллюзий

– Ни то, ни другое. Но когда-нибудь, я же обещала тебе, я тебе все расскажу. А сейчас давай пировать! Доставай фужеры, тарелки, а я принесу все остальное!

В какой-то момент Надя вдруг почувствовала странное ощущение, словно она летит куда-то в пропасть. Голова ее закружилась, и она присела рядом с Катей, вцепилась в ее руку.

– Знаешь… У меня сейчас такое чувство, будто бы все, что происходит со мной, срежиссированно кем-то сверху… Что меня будто кто-то ведет и указывает мне, как поступать, что говорить. Вот и сейчас я разговаривала с твоим бывшим мужем так, как никогда и ни с кем не разговаривала. Словно в меня вселилась другая женщина. Решительная, смелая, даже грубоватая. А ведь я не такая…

– Вероятно, в какой-то момент жизни мы все меняемся, включаются какие-то другие чувства, и мы начинаем вести себя так, как того требует ситуация. Вот бы и мне тоже измениться, как бы мне хотелось стать сильнее!

– Я помогу тебе.

– А насчет денег – это шутка?

– Нет. Просто у меня есть человек, который одолжит мне эту сумму, – солгала Надя, сама не понимая, как ее угораздило принять такое решение. По первоначальному плану она должна была вернуть миллион евро Виталию Бузыгину. Для этого она ушла из дома. Но что такое миллион рублей для такого человека, как он? Да он и не заметит! Зато она спасет Катю. Ради этого стоит рискнуть. К тому же, оформив квартиру, Катя в знак благодарности позволит Наде жить у нее, сколько понадобится.

Конечно, выпив вина, Надя захотела рассказать Кате всю правду. Но уж слишком большой был риск признаваться в том, что в сумке, под кроватью, лежат такие деньжищи! Соблазн невероятный. А вдруг Катя захочет вернуть себе мужа с помощью денег? Пообещает ему купить машину или бизнес? Катя, Катя… Кто знает, какие мысли бродят в ее голове и куда они могут ее привести…

Однако не рассказать ей ничего о том, что произошло с ней самой, было бы тоже неправильным. Поэтому пришлось прямо на ходу придумывать более-менее правдоподобную историю, из-за которой ей пришлось на время расстаться с семьей и покинуть дом. Решила сыграть на особенностях профессии Бориса, напустить туману и одновременно расположить Катю к себе, посчитав, что обещанный беспроцентный кредит будет для зарождения их дружбы недостаточным.

– Я должна найти одного человека. Это связано с работой моего мужа, поэтому я не могу тебе всего открыть. Вот найду, поговорю с ним, все выясню и вернусь.

– Прямо как в романе! Обещаю тебе, Надечка, что не стану допытываться, это вообще не мое дело. Уж если ты, Надя Юфина, человек в высшей степени серьезный и ответственный, а я знала тебя именно такой, так поступила, значит, на это были серьезные причины. Я так подозреваю, что от разговора, ну, с этим человеком, зависит твой муж, быть может, его безопасность или даже жизнь! Можешь располагать мной, моим временем, словом, я готова сделать для тебя все.

– Для начала мы должны избавиться от твоего бывшего мужа, оформить квартиру, а потом ты вернешься на свою «кондитерку», восстановишься на работе и будешь себе спокойно жить. Единственное, что ты для меня можешь сделать, это позволить мне какое-то время жить здесь у тебя, прятаться. Ну и держать язык за зубами, конечно. Борис, мой муж, будет меня искать. Я уверена, что он уже нашел меня в списках пассажиров московского поезда…

С тех пор, как Надя ушла из дома, ее не покидало ощущение полета, парения над реальностью. Она словно бы видела себя со стороны, как это бывает во сне, и именно это чувство, подаренное ей инстинктом самосохранения, уберегало ее рассудок от срыва и придавало силы. Если бы не это чувство, не эта естественная, природой дарованная защита, она давно бы уже сошла с ума, поскольку все, что она делала, начиная с того момента, как увидела сумку, полную денег, и заканчивая разговором с Сашей, было ей совершенно несвойственно.

И словно для того, чтобы она все же не забывалась и не оторвалась окончательно от этой самой реальности, ее психическая броня на время исчезала, и Надя с ужасом осознавала, что она наделала. И когда мысли обращались к недавнему прошлому, ей хотелось схватить сумку и бежать к мужу, разрыдаться перед ним и объяснить свой поступок. Тем более что, по большому счету, она же ни в чем и не была виновата. И ушла она из дома исключительно для того, чтобы Виталий своим появлением не травмировал Бориса, не нарушал покоя их семьи.

И в то же самое время в моменты просветления, когда нервы заменяли кожу и все происходящее приобретало более острый, болезненный характер, Надя спрашивала себя, не подменила ли она страх любовью? Что, если стремлением оградить мужа от волнения и ревности она прикрывает свой страх перед ним? И так ли уж надо дорожить браком, где постоянно нужно себя сдерживать, жить вполсилы, завися от настроения и жизненных принципов другого человека?