Пленница дорог (СИ)

Из донесений соглядатаев князь Риволы узнал, что «несущие смерть» замышляют нападение на человеческий континент и собрал Совет Князей. На оном постановили, не дожидаться, когда шебитты придут с войной, а самим напасть на странных оборотней. Война длилась долгих тридцать лет с переменным успехом. Где «сияющие» брали силой, люди могли победить исключительно хитростью. Тогда-то и выяснилось, что «несущие смерть» непобедимы в открытом бою для других рас. Но в природе все устроено разумно. Создавая болезнь, она дает лекарство. «Лекарством» от непобедимости шебиттов оказался окавит — минерал широко распространенный на человеческом континенте. Строя из него ловушки, лишающие «сияющих» возможности входить в астурс, люди переломили ход войны. Когда победа была за княжеским войском, шебитты пошли на мировую, подписав невыгодный для себя договор. Император Таймерии сделал своего наследника гарантом мира, отправив жить вечным пленником на континент людей. Империя не жаловала гостей из княжеств, но границ не закрывала. По условиям перемирия на обоих континентах межрасовые браки с «несущими смерть» были запрещены под угрозой смерти. Детей, рожденных от таких отношений, предавали немедленной смерти. Со временем на человеческом континенте не осталось ни одного «сияющего». Но и по сей день детям разных сословий крепко-накрепко вбивают в головы ненависть и страх к шебиттам — извечным врагам рода человеческого.

Осторожно пробираясь вдоль густых кустов прибрежной ивы, которой заросли берега крохотной речушки, раздумывала, зайти ли мне в ближайшей деревушке на постоялый двор и переночевать, как советовал наставник, или идти ночью, сэкономив деньги и время.

Глава 5

Глава 5

Эти размышления прервал шум драки, доносившийся из-за ближайшего густого осинника. Спрятав мешок, я вытянула клинки и, прячась в зарослях, подкралась с подветренной стороны, стараясь себя не выдать даже запахом. В княжестве иногда промышляли разбоем оборотни. Это все знали, но князь закрывал на это безобразие глаза. В обитель не раз доставляли разодранных жертв этих нападений.

Выглянув из-за кустов, я мысленно чертыхнулась, послав к демоновой маме всю родню давешнего гвардейца. Этот дурень умудрился вновь нарваться на разбойников. И сейчас лихо отбивался моим мечом от пятерых плотно насевших на него. Расклад был не в его сторону, а мне не хотелось подставляться под лихой разбойничий тесак.

Убрав клинки, я вынула из мешка небольшой арбалет, сконструированный для меня наставником. Забравшись на дерево повыше. Прицелилась и выстрелом в ухо сняла одного из напавших. Быстро перезарядив, убрала следующего, пробив глаз. Успела ранить в плечо третьего, когда до разбойников дошло, что их методично отстреливают. Растерявшись, они пропустили удары гвардейца, и оставшаяся парочка красиво улеглась у ног Гаролда.

— Слезай, милая. Ты же мышка, а не белка, — весело крикнул гвардеец, заработав еще один минус в моих глазах.

Ну чего он орет? Шайка явно не из пяти человек. Рядом еще головорезы бродят. А он, будто нарочно, скликает их сюда.

Я, стеная про себя, что мне в спутники достался самый тупой из мужчин Риволы, спустилась с дерева. Нашла свой мешок и уставилась на Гаролда, шарящего по карманам лихих людей. Гвардеец мародерствовал со смаком, не брезгуя ничем. Он уже обзавелся темной рубашкой и кожаной безрукавкой. Парой увесистых кошелей с монетами. Ножами, спрятанными за голенищами сапог. И неплохим клинком, ножны которого старательно пристегивал на позаимствованный ремень.

— Сури, ты имеешь право на половину добычи, — улыбаясь, он протянул мне мешочек с деньгами.

Вспомнив, что расплачиваться придется на ближайшем постоялом дворе, я, чуть поколебавшись, взяла деньги и спрятала в мешок. Подняв свой клинок, одолженный Гаролду, засунула в ножны и, огибая трупы, направилась по своему маршруту.

— Ты куда, милая? Видишь, как тут опасно бродить маленьким девочкам одним? Я тебя провожу, пожалуй… — кричал в спину Гаролд, торопясь за мной.

Теперь-то после его воплей тут точно опасно.

— Гаролд, чего ты орешь? — повернувшись к нему, сложила руки на груди и уперлась в сияющего парня взглядом. — Тебя только глухой не слышал.

— Не сердись, мышка! Я, как хороший солдат, мечтаю, стать генералом, голос командный вырабатываю, — он гордо выпятил грудь и орлом глянул на меня. — Без этого генералу никак. Как же парады принимать? Еще я фразы перед зеркалом репетирую. Хорошо получаются: «Вон, мерзавец!», «Разжаловать к демонам!» и «Высечь шельмеца!».

Гвардеец встал в позу, выпятил грудь, заложил пальцы за воображаемый лацкан и заорал так, что дождь градом посыпался с листьев. Присев от неожиданности, я сглотнула, надеясь, что после этого не стану заикаться.

— На, пожуй, болезный, — протянула ему сухарик из своих запасов, надеясь хоть на время закрыть ему рот и пообещала:- А по прибытии я тебя отправлю в соответствующий дом.

— Терпимости, — с надеждой замер с торчащим сухарем во рту Гаролд. — Я не то чтобы охочий, но не откажусь.

— Скорби, — кивнула вмиг погрустневшему гвардейцу и продолжила путь.