Пленница дракона (ЛП)

— Ты говоришь правду?

— Это было не спровоцировано, — настаиваю я. — Я отправился в полет, а когда приземлился, попал в засаду группы из них. — Я пожал плечами. — Возможно, я напугал их или нарушил одну из их повстанческих встреч.

— Уголки ее рта опустились вниз в неодобрении.

— Ты убил их.

Это не вопрос. Она знает мои взгляды на людей. Но Эйин не разделяет мое убеждение, что люди не принадлежат Андрасару.

Она не винит их в кончине нашей семьи, как я. У нее есть абсурдная идея о том, что люди и существа рур могут жить вместе в мирной, равноправной гармонии.

Я предупредил ее, никогда не говорить эти мысли вслух, если она ценит свою жизнь.

— Конечно, я их убил, — говорю я. Мой хмурый вид усиливается, мой тон оборонительный. — Они пытались убить меня. Я должен был позволить им это? Ты предпочла бы, чтобы группа животных, убивших твоего брата, были живы и здоровы?

— Они не животные, Терон, — тихо говорит она, когда убирает свои медицинские принадлежности. Она смотрит на меня. — Вы. Все вы. Ты, Ронан и Афат.

Разочарование, сияющее в ее янтарном взгляде, похоже на одно из этих клинков руриум в моей груди. Приравнивать меня к Ронану, я не возражаю, но чтобы она приравнивала меня к Афату, только добавляет глубокое оскорбление к травме.

— Я не похож на Афата, — холодно говорю я. — Афат, ни Ронан, не пощадили бы жизнь человека, который причинил им вред, но я сделал.

Я излагаю рассказ о человеческой женщине, появляющейся и удаляющей клинки, наше разногласие, которое привело к короткой драке, и она ранила меня. Я не упоминаю, что она моя асафура.

Эйин хмурится.

— Она спасла тебе жизнь, а ты отплатил, заключив в тюрьму?

— Сохранение ее жизни, достаточная оплата.

— Ты превыше этого, Терон. — Она качает головой. — Ты можешь сделать больше, чем это.

Ее разочарование не утихает. Мне не нравится, что она заставляет меня чувствовать себя ребенком, который сделал что-то ужасное. Это не первый раз, когда мы расходимся во мнениях с моим отношением к людям, но что-то в этом случае беспокоит меня.

Я не хочу признаваться в этом ей или себе, но она права. Поскольку это раздражает, каждый вдох, который делаю отныне, любезность усилий человека. Заключить ее в тюрьму было бесчестным поступком.

— Мне больше нечего с ней делать, — говорю я. — У нее упрямый характер. Если я поставлю ее на работу в Андрак, она будет пытаться сбежать и будет убита, когда ее обнаружат.

Глаза Эйин светятся от волнения.

— Ну, так как она быстро помогла и достаточно умна, чтобы знать, что делать, она может не против остаться, если будет работать в лазарете. Я могу обучить ее, как моего помощника.

— Однозначно нет. Людям нельзя доверять, особенно в эти времена, когда они замышляют восстания против нас. Я не стану подвергать твою жизнь опасности.

— Если бы вы освободили их, рассматривая как равных, достойных уважения и прав, тогда им не понадобилось бы замышлять восстания. — Она поджимает губы. — Тебе не нужно всегда быть моим защитником, Терон. Я могу сама отлично справиться.

Нахмурившись, я не отвечаю на ее первое заявление.

— Я всегда буду твоим защитником, до тех пор, пока богиня дает мне дыхание. — Идея формируется, когда я надеваю рубашку. Мне не нравиться это, но это временное решение, которое может принести пользу мне в борьбе с повстанцами. — Человек больше не будет сидеть в тюрьме. Я решил, что буду с ней делать.

Глава 5. Сила

После жизни в лесу тюрьма - отпуск.

В лесу у меня была постель на твердом, земляном полу или на грубом стволе дерева. Температура колебалась между знойной днем и холодной - ночью.

Пищу нужно было либо поймать, либо заставить подчиниться, или осторожно выбирать, в случае , если она была ядовита. Вода была редкостью.

Так же были существа, которые по виду, хотели моей смерти и преследовали меня с целенаправленной яростью. Насекомые, которые безжалостно кусали меня или пытались заползти в рот или под одежду, пока я спала.

Хуже всего была темнота. Безлунные ночи, окутавшие лес в настолько густой завесой мрака, что я не могла видеть свои пальцы, даже, когда держала их перед глазами.

С другой стороны, тюрьма - куб, пылающий светом. Три стороны толстого прозрачного стекла, четвертая сторона - армированный металл.

У меня есть стул, стол и миниатюрный туалет. Кровать невелика, но тонкий кусок пены на плите, возвышающейся над землей, превосходит приподнятый сучковатый корень дерева вместо подушки.

Они забрали мою сумку, в которой были часы, поэтому не знаю, сколько времени прошло. Я спала, беспокойно вздрагивая и ворочаясь, и теперь я больше устала, чем прежде. То, что я хотела - это душ, а не быстрый всплеск в реке.

То, чего я хотела бы больше всего - свободу.

Но стража за стеклом, с мертвыми глазами на гранитных лицах являлась доказательством того, что мои мечты и желания находится за пределами моей досягаемости.

Поэтому я сижу за столом, скрестив руки, и жду.

Жду чего?