Пленница дракона

На сей раз так и есть. Нельзя отрицать голод в его потемневшем взгляде. Я застыла от изумления, и моё сердце колотилось так громко, я уверена, что он это слышит. Предатель! Я слышу человеческий голос из шахты в Ваке, что было так давно. Всевышняя богиня, он прав. Я забыла всё, о кончине Шихонга, о боли Ксиа, о том факте, что Терон — мой враг. Всё, о чём я могу думать, это то, насколько хочу, чтобы он прикоснулся к моим губам.

Может быть, только один поцелуй.

Только один поцелуй, и тогда мы можем вернуться к полной ненависти друг к другу. Он останется по ту сторону баррикад, а я останусь на своей. Террон наклоняется ближе, его губы нависли над моими. Я жду прикосновения его горячих губ, но он как будто ждёт, чтобы я остановила его. Когда я этого не делаю, он опускает мою руку и отходит от меня.

Его маска исчезла, и я вижу всё. Голод и ненависть. Конфликт, война, его внутренняя борьба с самим собой. Но всё исчезает прежде, чем я могу моргнуть.

— Иди в свою комнату, раб, — сплёвывает он, и я поспешно повинуюсь. Я не просто убегаю от него, я спешу прочь с надеждой, что всё это предательское желание, которое испытала к нему, останется позади, прежде чем оно снова сможет меня настигнуть.

Глава 12. Терон

Возможно, я схожу с ума.

Или, по крайней мере, какая-то болезнь охватила меня. Только это может объяснить, почему я позволил себе даже рассматривать то, чтобы поцеловать Силу, не говоря уже о том, чтобы почти сделать это.

Что ещё хуже, — понимание, что она ждала этого же. Её глаза умоляли меня так же сильно, как и её тело. Запах её возбуждения подстрекал моего дракона, и я чуть не клюнул на приманку.

Мой член твёрдый, и я наполовину убеждён, что должен ворваться в её комнату и показать ей, что она делает со мной.

Вместо этого я направляюсь наружу. Взобравшись на балконные перила, прыгаю и изменяюсь в дракона в воздухе. Это опасно, но я наслаждаюсь трепетом, наблюдая, как земля стремительно приближается ко мне прежде, чем избегаю ужасного столкновения несколькими взмахами крыльев.

Чем выше я лечу, тем холоднее атмосфера, и меня это успокаивает. В конце концов, наступает ночь. Это напоминает мне, что я должен был присутствовать на конференции в Секе, укрепляя отношения Андрасара с регионом, один Афат, почти уничтожённый бессмысленной войной.

Вместо этого я помчался обратно в Андрасар, когда Эйин позвонила мне с новостями о том, что Ронан заключил в тюрьму людей, и среди них Сила.

Почему я прошёл такое расстояние, чтобы обеспечить безопасность человека — это то, что я отказываюсь обдумывать. По той же причине, почему не хочу перекидывать ярость, которая томится внутри меня, на Ронана. Он осмелился прикоснуться к тому, что принадлежит мне. Он заключил её в тюрьму и угрожал причинить ей вред. То, что Сила обнародовала о Ронане, беспокоит меня. Как долго это происходит и почему я ничего не слышал об этом?

Доверять Силе кажется неразумным, потому что мне трудно принять, что кто-то такой хороший и честный, как она существует. Тем не менее, я верю ей. Даже, несмотря на то, что я не люблю людей, потому что они постоянно напоминают мне о том, что я потерял, я пришёл к равнодушному принятию их присутствия в Андрасаре.

Однако, ненависть Ронана к людям не знает границ. Я помогал терроризировать их, в компании Афата, но она процветает из-за Ронана.

Хотя я понимаю причины, которые стоят за этим, я не могу принять и поддержать несправедливость Ронана против нашего рода.

Вернувшись домой, я надел свежую одежду, сопротивляясь соблазну открыть дверь Силы, когда проходил мимо неё. Я направляюсь в офис Ронана, и нахожу, что он в компании Афата распивает бутылку вина.

Афат направляет свой обычный враждебный взгляд на меня, тогда как я скрываю ненависть, которую испытываю к нему, и приветствую его с уважением.

— Я не ожидал, что ты вернешься так рано Терон, — холодно сказал Ронан, его взгляд был пронзительный. — Была ли цель конференции безуспешной?

— Этот старый хер уже мёртв? — спрашивает Афат, его глаза сверкают злым восторгом. — Я слышал, что он собирался встретиться с Кахафурой в любой момент.

— Най Адан сообщил мне, что его отец всё ещё жив.

Ложь, конечно. Адан был скрытен о здоровье своего тоха, когда я спросил. Тем не менее, слова имеют желаемый эффект. Лицо Афата становится угрюмым, как у ребёнка, у которого украли конфету.

Афат начал войну с Секой из-за его алчных планов претендовать на господство над регионом. Он послал бесчисленное количество Андрасари на смерть, чтобы сразиться с ледяными драконами, у которых было преимущество непроницаемости против неблагоприятно низких температур.

Его жажда власти зачастую раскапывает мои старые подозрения, что он приложил руку к смерти моих родителей.

— Я хотел бы поговорить с Ронаном наедине, Окан, — говорю я.