Пленница дракона

Но я научилась ценить жизнь. «Каждая жизнь имеет значение», — это было убеждение Иккона, в какой-то степени, я тоже приняла его.

Не имело значения, что наши виды враждовали, Иккон взял меня в свой дом и вырастил, как свою дочь, когда я потеряла свою семью в детстве. На его примере, я всегда стремилась проявлять подобную доброту к другим.

Мой взгляд на уровне груди андрасари, я говорю мягко.

— Некоторые люди верят в духовное правило, именуемое… — для этого слова нет перевода в языке Рур, поэтому я говорю это на человеческом стандарте — …карма. Это означает, что и хорошие, и плохие дела вознаграждаются, будь-то в текущей жизни или в реинкарнации. Хорошие действия вознаграждают счастьем, а плохие действия вознаграждают страданием.

Тьма окутывает нас, как если бы мы были секретом, который должен быть скрыт. Лунный свет и последние блики огня всё ещё дают мне достаточно света, чтобы видеть его лицо.

Он остаётся молчаливым, черты лица неразборчивы.

— Я тоже верю в карму. Я бы всё равно помогла, даже если бы знала, кто вы. Сохранение вашей жизни продлевает страдания людей в настоящем, но, возможно, это хорошее действие может привести к счастью моих людей, в будущем.

Глава 3. Терон

Люди могут быть похожи на представителей расы Рур, когда мы находимся в нашей первичной форме, но они не имеют ничего общего с нами.

Они слабы и трусливы. Подлые. Я прочитал их книги, которые Афат конфисковал с их космического корабля несколько энур назад. В этих книгах их история, и она изобилует эгоизмом, жадностью и разрушением собственного рода.

Они не принадлежат этой планете, не говоря уже о моём родном регионе Андрасаре.

Великая Кахафура взяла жизнь моих каха и тоха, чтобы упрекнуть нас в присутствии этих чужеродных существ. Теперь мои родители мертвы. В возмездии за их смерть я не облегчил их страдания. Тем не менее, они продолжают выживать и увеличиваться в количестве.

Попав в засаду, устроенную группой людей, которые практически уничтожили меня, я нашёл огромное удовлетворение, уничтожив их.

Но на коленях передо мной — другой человек. Женщина с кожей цвета песка пустыни, её волосы, растрёпанные и вьющиеся, как лозы дерева, её глаза тёмные, как ночь, окружающая нас, их глубины наполнены тревожной искренностью.

Она спасла мне жизнь. Смело подошла ко мне, в форме дракона. Рискуя своей безопасностью, чтобы удалить клинки из моего тела. Признаёт, что, несмотря на то, что я сделал с её видом, она спасла бы мою жизнь снова, если бы представилась возможность.

Этот человек не слабый или трусливый, или эгоистичный, а аномалия, которая противоречит моим устоявшимся убеждениям о её виде. Но мой дракон жаждет соединиться с ней, утвердить, как мою пару, как мою асафуру. Половинку моего огня.

Это, должно быть, ошибка. Она не Рур. Как она может быть моей асафурой, если у неё нет огня внутри?

Но мой дракон настаивает, что она моя. В моём животе накапливается жар, растекается по венам, как лава, чем дольше я на неё смотрю. Я борюсь с возбуждением и требованием моего дракона, толкнуть на пол и взять её.

— Ты глупая, — говорю я, разгневанный своими предательскими мыслями. — Пока я жив, твой никчемный вид никогда не обретёт счастья.

Её брови приблизились друг к другу, а глаза сузились.

— Ты глупец! Держась за ненависть к существам, которых считаешь низшими, становишься слабее их.

Не буду терпеть её оскорбление независимо от того, что мой дракон говорит, будто она моя. Я ринулся к ней, хватая спереди за рубашку. Она вынула клинок Руриум из-за пояса своих брюк и навела на меня. Её глаза загорелись такой же яростью, которая живёт во мне.

— Просто потому, что я спасла тебе жизнь и сказала все это дерьмо о карме, не означает, что я постесняюсь причинить тебе боль, неблагодарный ублюдок.

Я рассмеялся.

— Ты никогда не добьёшься успеха. Я вырву твой дерзкий язык из головы, прежде чем заберу твою жизнь.

— Может быть, ты прав, но я готова попробовать.

Лезвие устремляется вперёд, и я оттолкнул её. Её тело едва коснулось земли, прежде чем она встала на ноги, сбегая от меня, прячась за деревья.

Я преследую её, несмотря на боль от моих травм, и хватаю, прежде чем она сможет уйти далеко. С яростным рычанием она борется со мной, и ей удаётся дважды ударить мою руку краем лезвия.

Жалящая боль расползлась там, где меня пронзил клинок, и я шиплю. Держа её запястья, я прижал её к стволу дерева и сжимал их, пока она не закричала. Окровавленный клинок, выскользнул из её онемевших рук и с глухим стуком упал на землю, покрытую травой.

Прижимая её спереди, я изо всех сил придавил её, чтобы не дать ей ударить меня коленом или не вырваться. Яд, покрывавший клинок во время атаки на меня ранее, ослабил меня, но я всё ещё намного сильнее её.

Запоздало, я понимаю, что это слишком интимное положение, чтоб быть с человеком. Особенно с тем, кого Кахафура неправильно выбрала, как мою истинную пару.