Пленница Кондора

Виталина чувствовала, что Ваня не в настроении, ещё когда он звонил ей, вернувшись с работы. Последнее время он частенько бывал не в духе, и Вита не придала этому особого значения.

Пройдя на кухню, она потянулась к мужу, чтобы чмокнуть его приветливым поцелуйчиком со словами:

— Привет, Ванюш…

— Привет…

— Что празднуешь? Ты что, на голодный желудок полбутылки выдул? Ну ты даёшь! Там же в холодильнике голубцы есть! Ну или хотя бы сыр-колбасу порезал что ли… А девочки кушали, я надеюсь?

— Да, поели. Я их к бабушке на обед отправил… Ты ж не позаботилась…

— Что значит «не позаботилась»? Суп есть, второе есть, что ещё надо? Они взрослые девицы, уже могут не только подогреть, но и приготовить сами себе, яйца пожарить, например, в чем проблема?

— А ты кому сегодня яйца жарила до полуночи?

— Ой, Вань, я тебя умоляю, не начинай! Я пошла мыться и спать…

— Правильно, иди подмойся хотя бы после того кабеля, что кончал в тебя…

— Ты что, вообще, уже чокнулся, что ли? Ты думай, что говоришь! Из-за поступивших слез и гнева, от которого Виталину всю затрясло, ей стало тяжело формулировать свои мысли, и она не успела договорить, как вдруг разъяренный муж высыпал ей на голову содержимое переполненной большой пепельницы и при этом грязно ругался без остановки. Не ожидая такого, Виталина глубоко вдохнула, в этот момент пепел ощутимо попал ей в нос, инстинктивно приоткрыла рот от ужаса и удивления и ощутила вонючую золу у себя во рту. Окурки запутались в волосах. Униженная Вита замахнулась, чтобы влепить пощечину своему пьяному муженьку, но он был по-звериному силен и ловок — перехватил ее хрупкую руку, заломил ей за спину, стало очень больно, но не так, как в следующий момент, когда женщина почувствовала свинцовый удар в солнечное сплетение. Боль была такая, будто сквозь все ее тело пропустили ток, но самое страшное, что после удара Вита секунд двадцать не могла дышать. Ей даже показалось, что от боли она обмочилась… Но понять этого точно бедняжка сразу не смогла. Окончательно потерявший самоконтроль Иван резко уложил ее грудью на стол, согнул в пояснице так, чтобы жена оказалась перед ним в призывной позе задницей кверху. Правой рукой он по-прежнему удерживал ее заломленную руку, а левой без труда сорвал с плачущей от боли и беспомощности Виталины джинсы и трусики. Расстегнулся и сам, но попытка изнасиловать жену не удалась, он был бессилен… Но его манипуляции пальцами и языком были Виталине не менее омерзительны, а может, ещё и более омерзительны, чем полноценный половой акт… С той ночи Виталина точно знала, что все женские романы, где пишут, как девушка влюбляется в своего мучителя-насильника, она считала, всё это — глупая романтизация абьюзивных отношений. Теперь на своем личном опыте убедившись, что извинения, нежные слова, подарки или даже слезы раскаяния не смогут вернуть в ее душу любовь к Ивану… Тем более что с тех пор он Виталину время от времени поколачивал, несмотря на бурные сцены раскаянья с букетами и стоянием перед ней на коленях. Самое ужасное было, когда, требуя секса, он вынуждал Виталину подолгу методом фелляции стимулировать свой вялый чл@н…

* * *