Пленница льда

Валентина Игоревна Колесникова Пленница льда

© Валентина Колесникова, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1

Холодно.

Очень холодно.

Руки немели, даже горячий чай не помогал.

Я устало отодвинула от себя чашку, попыталась согреться у батареи, включив обогреватель, но ничего не вышло.

Пальцы не слушались.

За окном медленно начиналось лето: яркие лучи восходящего солнца согревали продрогшую землю, хотелось сбежать на улицу, окунуться во всю эту красоту, насладиться свежим воздухом и очарованием города, но… не судьба.

Ночная смена в стационаре была полна сюрпризов. Один из студентов пожелал нам удачи, вот и понеслась душа в рай: за всю ночь так ни разу и не присели.

Запомните: никогда не желайте врачу удачной работы, смены или дежурства. Это плохая примета, и несет она за собой последствия не только для врача, которому вы пожелаете всего наилучшего, но и для пациентов, которые к нему поступят этой ночью.

Простыми словами: всем достанется.

Не шучу.

Странно, что после этого бедный мальчик остался жив. Костерили мы его всем отделением, послав в такие дальние дали, куда только врачи посылать и могут. Бедный студент побледнел, вспомнил, что когда-то в школе был заикой, и, под всеобщий гул недовольства сбежал из ординаторской куда глаза глядят.

Ох, когда-то и я была такой же ранимой: боялась дверь открыть и слово молвить. С опытом приходит осознание того, что наглость в разумных пределах не просто уместна, а иногда необходима.

Выпив седьмую чашку кофе, я скривилась, ощущая дикое сердцебиение. Но отчет сам себя не напишет, карты сами себя не заполнят, а долгожданная пятиминутка уже через час. Выжить бы…

Но почему так холодно?

Не получается согреться…

Это удивляло и раздражало одновременно, даже шерстяной плед не помог. Я не видела логики в своих ощущениях и не могла выявить причину.

— Как ты? — Владислав Сергеевич нервно улыбнулся, припоминая вечернего студента с его искренними пожеланиями, — из седьмой палаты наш счастливчик попал на рентген?

— Попал, — устало ответила я, показывая куратору заветный снимок, — красивый перелом. Точнее, три.

Владислав внимательно рассматривал снимок нижней челюсти с переломами и чуть ли не плакал от осознания бренности бытия: шинировать нетрезвого пациента придется именно ему, а я нагло сбегу домой, к холодному одеяльцу и подушечке.

У меня отпуск. Ну как отпуск… Заветные две недели я проведу дома.

Так что прости, море, но встретимся мы с тобой в следующем году. А пока прогулки по Питеру мне в помощь, а также сон.

Я невольно зевнула, прикрывая рот рукой, вновь отодвинула чашку с недопитым кофе, поправила слегка измятый халат и выслушала на пятиминутке много интересного о себе. У нас редко хвалят. Если не отчитали, радуйся: значит, ты не ошибся с бумагами, а их миллион и больше.

— Счастливая. — Владислав устало махнул своей огромной рукой и улыбнулся как уставший от жизни человек. Не везло ему с личной жизнью: вновь развелся, и все по одной и той же причине. Медицина вбирает в себя полностью, и времени на семью почти не остается. Ты тонешь в работе, вкалываешь как проклятый, сильно нервничаешь. Мы все в какой-то степени обручены с медициной. И я в том числе.

Челюстно-лицевая хирургия на данном этапе жизни съедала все время и силы, поэтому ни о какой личной жизни я не думала, хоть и испытывала легкую грусть, а еще желание сходить на свидание, хоть и не с кем.

— Маш, — после пятиминутки коллега все же не выдержал. Я давно заметила, что он пытается что-то сказать, но всякий раз останавливает себя, — послушай старика, оглянись по сторонам, счастье-то рядом совсем. Дима с тебя глаз не сводит. Парень хороший, рукастый…

Я ничего не ответила, только невольно глянула на Диму. Парень он хороший, и я ему правда нравлюсь, но он не мой.

Он просто не мой.

Сложно объяснить это странное чувство, но с каждым годом все чаще я думала о том, что нахожусь не на своем месте. Это терзает, нервирует, но ответов нет, а жизнь идет дальше. И каким бы замечательным ни был Дима, я ощущала лишь то, что это не мой человек.

Иногда казалось, что моего мужчины и вовсе не существует. В такие моменты я гнала эту мысль от себя как можно дальше, закрывала в самых дальних глубинах души на тысячи замков, лишь бы не чувствовать, с какой грустью бьется мое сердце.

Утренний город радовал теплом и солнцем: редкое явление среди бесконечных дождей.

Голова казалась ватной, мысли притуплялись, и я никак не могла понять, что со мной происходит.

— Ты странная, — Владислав, как порядочный джентльмен, провожал меня до выхода из корпуса, держа в руках пробирки с материалом, — я давно заметил: ты все время дрожишь, руки ледяные, и бледная стала. Может, сама кровь сдашь? Вдруг беременна?

— Только если от Святого Духа, — скептически заметила я, борясь со сном. — Мне просто нужно как следует выспаться, хорошо поесть, поваляться в кровати несколько дней и осознать, что будильник молчит не из-за того, что я проспала, а просто потому, что не нужно никуда бежать.