Пленница льда

— Ух, как все поменялось, — тихо прошептал Калеб, делая шаг назад и округляя и без того выразительные глаза. — Когда Джастин ее допрашивал, курительной травкой надымил, чтоб нюх отбить. Лениво угрожал шкуру снять, отрезать ее брату кое-что, если она не сознается в своем обмане… Я все стоял и думал — чего это он без энтузиазма волчицу из себя выводит, а тут любовь, оказывается! Как все запутано.

— Я тебя умоляю, какая, к лешему, любовь? — возмутился аниморф. — Кто в здравом уме полюбит эту сумасшедшую бабу? Ты ее видел? Да она ненормальная! Ее ни один мужик не выдержит! Она ж все нервы высосет!

— В твоем случае метить забор и есть любовь до гроба, мой ненормальный друг! — проворчал Калеб, делая еще один шаг назад. Архимаг смотрел на эту парочку с недоверием и явно не верил в происходящее, на меня же посматривал кротким, чересчур мягким взглядом.

— Аминь, — прошептала я, увидев, как защитный барьер треснул, — я не забуду тебя, Джастин. Покойся с миром.

Огонь вырвался внезапно. Контролировать его Риска не могла, Джастин от неожиданности чуть хвост не спалил, но архимаг спас положение. Он вовремя успел восстановить защиту и оттолкнул аниморфа подальше от смертельного потока.

Риска тяжело дышала, уставилась на Ролана, указывая на него пальцем, пыталась подобрать нужные слова и не сдать нас всех архимагу, но стоило тонкому серебряному ошейнику сомкнуться на ее шее, мгновенно успокоилась.

— Легче стало? — с надеждой спросил Калеб. — Судя по всему, Джастин вел себя в деревне очень странно, но, смею заметить, это его обычное состояние. Бояться нужно момента, когда он ведет себя нормально, потому что именно в этот момент он мысленно сдирает с вас шкуру, а кишочки на люстру наматывает.

— Ну хватит уже эти кишочки вспоминать при каждом удобном случае, — аниморф был возмущен, но печален, — я тогда был не в себе, с кем не бывает!

После его слов наступило неловкое молчание. Риска медленно повернулась в сторону аниморфа, нервно сглотнула, оскалилась, округляя глаза, и явно готова была разорвать несчастного на части. А Джастин нашел себе очередную жердочку, балансировал на спинке стула, вертел хвостом и смотрел на Риску с обожанием.

— Ты в лазарет из-за волчицы пришел? — Ролан нарушил молчание: он явно что-то подозревал.

— Ты сам знаешь ответ, мой ученик.

И, кивнув в сторону еще одной двери, архимаг предложил пройти в соседнюю комнату, делая вид, что не замечает, как Риска на меня смотрит.

Мы попались. Дьен выдал себя Эболу, а Риска архимагу. Я видела это, но удивлялась тому, почему архимаг не выпытывает из нас информацию, не сковывает какими-нибудь магическими клешнями и не позволяет Джастину осуществить план с кишочками.

Вместо этого Калеб Розенфьерд выглядит крайне взволнованным, но не свирепым. Скорее раздраженным, обескураженным. Он провел нас через палату лазарета. Риска с кровати так и не встала, а вот я замерла на месте будто вкопанная, стоило двери открыться.

Морл.

Гном стал больше… Мощнее… Все в комнате, где его приковали к единственной кровати, оказалось переломанным. Окна дополнительно защитили магией, откуда-то сбоку тянулась трубка, присоединенная к шее гнома. На конце виднелся тонкий маленький шип, на кончике которого еле заметно проступала капля желтой жидкости. Судя по всему, Морлу делают уколы в определенное время, но для чего и почему?

— Сэра! — Стоило гному заметить нас, и он очнулся. Его глаза были воспалены, белки стали алыми из-за лопнувших сосудов. Руки дрожали, кулаки сжимались так сильно, что белели костяшки пальцев. — Я старался молчать… Старался! Я не хотел! Простите меня…

— Ты ни в чем не виноват, — звучание моего голоса повергло Морла в шок. Он вытаращил глаза, открыл рот и замер, будто не верил в то, что я и правда могу говорить. — Ролан вернул мне голос, вылечил…

— Так Кочевник и правда… Правда тот самый! Ваш сын не соврал мне…

— Я вообще стараюсь не врать, особенно тем, кто, возможно, умирает, — за спиной раздался еще один голос. Олов появился настолько неожиданно, что я вздрогнула, а вот Ролан мага заметил сразу. — Что происходит? Меня вызвали из-за разрыва барьера. Я думал, что волчица вновь все сожжет, но нет. И даже стены не обрушились как в прошлый раз. Теряем хватку?

— Ну, извини, не сильно я старалась! — прорычала Риска, явно невзлюбившая сына архимага.

— Не извиню, женщина, — хмыкнули в ответ. — Посажу под замок рядом с Джастином. И уйду. На целый день.

— А можно сразу меня убить? — взревела волчица, затем раздался особый щелчок, говорящий о том, что барьер пал, и я увидела Риску, сильно растирающую кожу под ошейником. Магический артефакт раздражал, обжигал до красноты, но снимать его волчица не спешила. — Я вам все-все расскажу, честно!