Пленница мрачного лорда

Жестокая реальность. Тиг был не в силах что-либо предпринять. Ффайон тем временем отошла к стоящему у окна за ее спиной стулу с высокой спинкой и царственно уселась. Падающий из окна свет высветил алые потеки на ее черном одеянии.

– Ты прав, дело в тебе.

– Так отпусти Анвен, – тут же сказал он. – Позволь мне помочь тебе.

– Помочь мне?

Ффайон стиснула в руках пузырек.

– Твоя болезнь заставляет тебя вести себя так. Не делай этого!

– Не говори мне о моей болезни! – Кинжал просвистел у Тига над ухом и вонзился в стену за его спиной. В руке Ффайон тут же возник еще один. – Знаю, состояние мое ухудшается. Знаю и то, что должна положить этому конец, но прежде ты узнаешь всю правду.

– Убери нож. Бог этого не одобрит.

– Бог? – Ффайон махнула рукой, и лезвие отразило солнечный свет. – Ты мне говоришь о Боге? Я знаю Его так же хорошо, как и свой недуг, который Он послал мне. Но Он наградил меня и даром тоже. Я знаю то, что тебе неведомо. Он оставил меня. Твоя шлюха тому подтверждение.

Тиг не осмеливался даже взглянуть на Анвен. До тех пор пока он говорит с Ффайон, ее внимание целиком сосредоточено на нем.

– Так расскажи мне, – отрывисто произнес Тиг. – Поведай мне правду.

– Я любила свою сестру, – сказала Ффайон. – Любила, как может любить только очень благочестивый человек. Когда мы были детьми, она много раз спасала мне жизнь.

– Из-за твоей болезни, – подхватил Тиг, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Ффайон кивнула.

– Поначалу припадки случались со мной нечасто. Они могли начаться от резкого звука или потому, что кто-то раскрыл ставни, впустив в комнату солнечный свет. Элин была единственным человеком, видевшим, как все началось. Вот мы и договорились скрывать это. – Ффайон вздохнула. – В то время у нас была целительница, и Элин решила поучиться у нее в надежде найти лекарство для меня. Я посмеялась над ней, потому что знала: мой недуг победить невозможно. Зато можно научиться защищать себя. Я изучила свойства ядовитых растений и наловчилась метать ножи.

Ффайон ловко перекинула кинжал из руки в руку.

– К пятнадцати годам я могла отправить на тот свет любого с помощью клинка или растертого цветка, но контролировать свое состояние не могла. Элин почти вышла из брачного возраста, но ни один валлиец так и не попросил ее руки. Я винила в этом себя, особенно когда она согласилась выйти за английского мерзавца.

Тиг нахмурился. Он знал, что мать и тетка были привязаны друг к другу, но теперь он видел их отношения такими, какие они были на самом деле. Элин переживала за сестру и, вероятно, боялась ее.

– Она сказала, что любит Уильяма. Я искала ответы у алтаря, но думать могла только о том, как английский мерзавец использует ее тело для утоления своей похоти. Тогда я придумала план, в котором нашлось место и тебе, лорд Гвалчду.

– Что вы сделали с отцом Тига? – вскричала Анвен.

Ффайон метнула кинжал, и тот, вспоров воздух у головы Анвен, воткнулся в стену.

– Заставь свою шлюху замолчать!

Ему хотелось наброситься на тетку с мечом. Анвен начала плакать. Тиг понимал, что плачет она не от страха, а от ощущения собственной беспомощности. Его переполняло негодование.

– Это ты убила его! – воскликнул Тиг.

Ффайон взмахнула рукой, в которой тут же возник новый кинжал.

– Элин принадлежала мне, никто не любил ее так, как я, вот я и убедила ее, что муж ей неверен. Когда Уильям собирался на встречу с Ллевелином, я дала ему настойку. Но он был такой огромный, что она не сразу подействовала, поэтому он умер в лесу, а не дома. – Ффайон поджала губы. – Элин так и не узнала правды.

Значит, Уильям… отец любил его мать, а Ффайон предала их. Ффайон, которую он кормил, одевал и защищал. Сумасбродную Ффайон, которая всегда ненавидела его!

– Но почему?

Ффайон улыбнулась, словно только и ждала этого вопроса:

– Я была на сносях в то же время, что и твоя мать.

От такой новости Анвен содрогнулась. Тиг не смел даже пошевелиться. Ффайон в положении? И никто об этом не знал?

– В день, когда я убила твоего отца, я одна помогала Элин при родах. Она была моей сестрой, я любила ее и не хотела, чтобы кто-то другой вторгался в это действо, поэтому выставила всех вон из комнаты. Но роды затянулись, и жизнь ее быстро угасала.

Тиг осознал, что глаза его застилают слезы.

– Ее ребенок родился мертвым, – продолжала рассказ Ффайон. – По Божьей воле у меня самой начались схватки. Я терпела боль молча. Элин страдала куда сильнее, ее роды длились дольше. О моих она так и не узнала, поглощенная собственной болью. – Безумное лицо Ффайон смягчилось. – Она лежала кроткая, как ангел, когда я вложила своего малыша ей в руки. Отдавая Рэйена, я отплатила ей за преданность мне. Потом пришли слуги, и я поспешно завернула ее мертвого ребенка в окровавленные тряпки и избавилась от него.

Голова у Тига шла кругом. Все эти годы он был прав. Ффайон подарила его матери мир, наполнила любовью последние мгновения ее жизни. Именно поэтому он и защищал ее от нападок церкви и жителей Гвалчду. Однако… всей правды он никогда не знал. Ффайон всегда яростно порицала прелюбодеяние, и теперь он понял почему.